здесь: в этом голом ущелье никакого зверя быть не может. 

- Ну и потом? 

- А вот, смотрите!.. 

Макшеев набрал среди щебня на дне ущелья угловатые, достаточно 

крупные куски руды и начал их приставлять ровной стороной к отвесной стене 

уступа; они тотчас же прилипали и держались крепко. Прилипшие куски 

образовали лестницу, по которой с некоторым риском можно было залезть 

наверх. 

- Удивляюсь вашей находчивости, - сказал Каштанов. - Вы настоящий 

золотоискатель, который выходит с честью из любого затруднительного 

положения! 

- Благодарю за комплимент! На эту идею меня навел мой молоток. Когда 

он торчал у стены рукояткой ко мне, а я давил на него рукой и не мог 

сдвинуть с места, у меня и явилась мысль - вот тебе ступенька лестницы; 

остальное понятно. 

Оставив ружье, патронташи и сумку с собранными образцами руды на дне 

ущелья, геологи полезли наверх. Впереди лез Макшеев и продолжал лестницу 

из кусков, которые подавал ему снизу товарищ. Через пять минут оба были 

наверху. 

Ущелье сохраняло тот же характер: отвесные стены справа и слева, ряд 

уступов на дне и везде сплошная, более или менее магнитная руда. 

Вскарабкавшись еще шагов на двести, геологи увидели на дне ущелья глыбу 

величиной с бычачью голову, ярко-желтого цвета, - это было сплошное 

золото. 

- Ну-ка, золотоискатель, унесите-ка этот кусочек к нам в лагерь! - 

засмеялся Каштанов. 

- Да, почтенная штучка, - ответил Макшеев, толкая ногой глыбу, 

которая не шевельнулась. Я думаю, эта штучка весит килограммов восемьдесят 

и стоит около ста тысяч рублей! Очевидно, золотая жила близко. 

Подняв головы вверх, оба начали внимательно осматривать отвесные бока 

ущелья и вскоре справа, на высоте около четырех метров, увидели среди 

темного магнитного железняка желтую жилу золота, шедшую наискось; она то 

раздувалась до полуметра, то сжималась, давая отпрыски вверх и вниз. 

- Миллионы, миллионы перед нами! - вздохнул Макшеев, окинув взором 

видимую длину жилы. - Здесь десятки тонн золота прямо на виду! 

- Вы слишком увлекаетесь золотом, - заметил Каштанов. - Пусть эта 

жила стоит десятки миллионов, но ведь это только жила! А ее окружает целая 

гора ценной железной руды, миллиарды тонн, которые стоят миллиарды рублей! 

- Но весьма вероятно, что и жила не одна; возможно, что целые участки 

горы состоят из золота, и тогда его запасы будут стоить тоже миллиарды 

рублей. 

- Если бы мы стали добывать такие массы золота, его рыночная цена 

быстро бы упала. Оно потому так дорого, что его в природе мало. А значение 

золота в жизни человечества гораздо меньше, чем значение железа, без 

которого современная техника не может обходиться. Уничтожьте золотую 

монету и бесполезные золотые украшения, и спрос на золото окажется очень 

небольшим. 

- Вы увлекаетесь ролью железа, - возразил Макшеев. - Если бы золота 

было много, оно заменило бы многие металлы, особенно в сплавах с медью, 

цинком, оловом. Техника предъявляет большой спрос на прочные, 

неокисляющиеся металлы и сплавы. Из дешевого золота делали бы бронзу, 

проволоку и многое, на что теперь поневоле берут медь и ее сплавы. 

- Все-таки здесь бесспорно громадные запасы железа и 

проблематические, сравнительно небольшие запасы золота. 

- Ну хорошо, вы берете себе запасы железа, а мне предоставьте золото, 

когда мы вернемся сюда, чтобы разрабатывать их! - засмеялся Макшеев. 

- Могу предоставить вам и железную руду, пусть эти миллионы или 

миллиарды будут вашей добычей! - ответил такой же шуткой Каштанов. 

Вернувшись к берегу моря, исследователи осмотрели еще несколько 

подобных же ущелий. Везде стены состояли из железной руды, местами с 

прожилками и гнездами золота. Но толстой жилы, подобной найденной в первом 

ущелье, больше не встречали, так что Макшеев вынужден был признать, что 

богатства, представленные железной рудой, несравненно больше, чем те, 

которые давало золото. Тяжело нагруженные образцами миллионной и 

миллиардной руды, геологи пришли наконец к палатке, где поразили своим 

рассказом товарищей, вернувшихся немного раньше. 

ЛЕС ХВОЩЕЙ 

Песчано-галечный пляж моря был ограничен со стороны суши густой 

растительностью; друг возле друга стояли огромные хвощи, достигавшие 

восьми - десяти метров в вышину. Зеленые ветви их начинались на небольшой 

высоте над землей, так что под ними можно было пробираться только ползком 

или сильно согнувшись. Между хвощами росли древовидные папоротники разных 

видов. В общем получалась чаща, почти непроходимая для человека. 

Папочкин и Громеко начали искать тропу или естественный разрыв в чаще 

и наконец нашли узкое сухое русло, пролегавшее по границе между утесом и 

лесом. Недалеко от моря русло раздвоилось: левая ветвь продолжала идти 

между утесами и лесом, правая уходила в глубь чащи. 

Растительность здесь немного изменилась: кроме хвощей и папоротников, 

попадались саговые и другие пальмы, которые поднимались на несколько 

метров выше хвощей. Почва в лесу была покрыта мелкой травой, жесткой, как 

щетина. Вдоль русла, на краю лесной чащи, теснились и другие растения. 

Громеко то и дело произносил названия и приходил все больше и больше в 

азарт. 

- Знаете ли, - воскликнул он наконец, - в каком геологическом периоде 

мы сейчас находимся? 

- Уж не в каменноугольном ли? - буркнул зоолог, который не имел пока 

еще никакой научной добычи в лесу и только переколол себе руки о колючую 

траву. 

- Эка куда хватили! Разве ихтио- и плезиозавры водились в 

каменноугольное время? Благодаря общению с геологами мы уже просветились 

на этот счет. Нет, батенька, мы сейчас в юрском периоде. Смотрите, вот 

типичный для него папоротник, вот стройное деревце гингко, а эта жесткая