вверху трещали насекомые, а внизу все было тихо. Изредка показывалась 

бесшумно скользившая змея или ящерица. 

Ближе к подножию холма лес начал редеть, и красноватые лучи Плутона 

проникали до земли; здесь было больше жизни, больше кустов, трав и цветов. 

Охотники напали на тропинку, извивавшуюся между деревьями, и шли по ней, 

надеясь, что она выведет из леса. Впереди шел Каштанов, за ним Папочкин, 

оба с ружьями наготове, зорко посматривая вперед и в стороны. Громеко 

замыкал шествие, часто отставая для сбора растений. 

Вдруг Каштанов остановился и поднял руку в знак внимания: впереди 

слышался сильный треск и легкое ворчанье. Затем на тропе появилось 

исполинское животное странного вида, похожее на медведя, но с длинным 

пушистым хвостом и длинной, узкой головой. 

- Это муравьед! - прошептал зоолог. - Виды его известные в Южной 

Америке, очень смирные, несмотря на страшный вид и огромные когти. Но они 

гораздо меньше этого экземпляра, ведь этот имеет более двух метров в 

вышину! 

Между тем муравьед заметил людей, загородивших ему дорогу, и 

остановился в нерешительности. 

- Сойдем с тропы! - прошептал зоолог. - Пусть он пройдет мимо нас и 

даст себя рассмотреть получше. 

Охотники отошли в сторону и спрятались за группу густых кустов. 

Муравьед постоял еще несколько минут, недоверчиво всматриваясь в лес, 

затем потихоньку потел вперед, останавливаясь через каждые пять-шесть 

шагов и оглядываясь по сторонам. Во время такой остановки Папочкин успел 

его сфотографировать сбоку, после чего животное, услышав щелчок затвора, 

пустилось бежать, покачиваясь на своих толстых лапах и вытянув хвост; от 

носа до кончика хвоста оно имело не менее четырех метров. 

Выйдя из леса, путешественники очутились у подножия холма, пологий 

склон которого тянулся вверх. Каштанов с досадой смотрел на этот 

однообразный склон, не обещавший ему добычи, тогда как ботаник был в 

восторге от обилия незнакомых цветов среди густой травы и занялся их 

сбором. Вдруг геолог заметил у самого подножия холма довольно большой 

куполообразный бугор, голые скаты которого отливали металлическим блеском. 

- Ну вот и для меня пожива! - воскликнул он, вытаскивая молоток и 

направляясь почти бегом к бугру, в то время как Папочкин занялся ловлей 

новой ящерицы, спасавшейся от него на небольшом деревце. 

Дойдя до бугра, Каштанов остановился в изумлении - бугор был 

совершенно голый, лишенный даже малейшей травки, и вся его поверхность 

состояла из шестисторонних пластинок бурого цвета с темными ободками. 

Удивленный геолог попробовал отбить молотком кусочек породы, но 

молоток отскочил от поверхности. 

В надежде, что на вершине бугра будет больше трещин, Каштанов полез 

наверх, что удалось ему не сразу: хотя бугор имел только метра три 

вышиною, но склоны его были совершенно гладкие. Наверху порода была такая 

же неуязвимая, поэтому геолог вынул из-за пояса большое зубило, вставил 

его в бороздку между двумя пластинками и начал бить молотком по зубилу, 

которое постепенно углублялось в породу. 

Вдруг сильный толчок сшиб геолога, стоявшего на коленях, и он едва 

успел ухватиться за зубило, чтобы не скатиться с холма. Толчки 

продолжались, и Каштанов с недоумением оглядывался. Ему показалось, что 

вся почва пришла в движение, а деревья закачались. 

- Страшное землетрясение! - закричал он своим товарищам, которые были 

от него на расстоянии сорока шагов. - Вы чувствуете, какие толчки? 

Услышав этот возглас, Громеко и Папочкин переглянулись с удивлением. 

Они не ощущали никаких признаков землетрясения. Но, взглянув в сторону, 

где находился Каштанов, они были поражены: бугор с геологом медленно 

перемещался по склону холма. 

После минуты недоумения оба побежали наперерез этому странному 

двигающемуся бугру, основания которого не было видно из-за густой травы. 

Подбежав ближе, Папочкин воскликнул со смехом: 

- Да это исполинская черепаха! Петр Иванович, вы едете на черепахе! 

В это время бугор повернулся в сторону преследователей, которые 

увидели выдвинувшуюся из-под него довольно длинную шею и противную голову, 

не меньше бычьей, усаженную мелкими щитками. В раскрытой пасти видны были 

пластинчатые зубы. 

Каштанов, понявший в чем дело, оставил свое зубило забитым в панцирь 

черепахи, соскользнул с нее и отпрыгнул в сторону. Он заметил теперь 

быстро двигавшийся огромный хвост, похожий на толстое бревно, удар 

которого мог переломить ноги. 

Животное, почувствовав себя свободным, побежало вдоль склона, его 

голова и хвост скрылись в траве, поразительно напоминая движущийся голый 

бугор. 

После обмена шутками по поводу забавного приключения геолога, 

принявшего живую черепаху за каменный холм, а ее движение за 

землетрясение, Каштанов заметил товарищам: 

- Я полагаю, впрочем, что это была совсем не черепаха, а глиптодон - 

животное из семейства броненосцев, водившееся на Земле в плиоценовую эпоху 

третичного периода наряду с огромными муравьедами, гигантскими ленивцами, 

мастодонтами и громадными носорогами. Остатки этих животных найдены в 

изобилии в Южной Америке. 

- Огромного муравьеда мы ведь встретили в лесу, - напомнил Папочкин. 

- Эта встреча меня и навела на высказанную мысль. Ведь если мы в 

более северном поясе, вблизи границы льдов, встретили в живом состоянии 

такие окаменелости, как мамонта, длинношерстного носорога, первобытного 

быка, пещерного медведя, исполинского оленя, которые на Земле жили в 

послетретичное время, то нет ничего удивительного в том, что южнее, где 

господствует такое тепло, сохранились формы еще более древнего времени - 

плиоцена. 

- А еще южнее, развивая вашу мысль, мы должны встретиться и с более