это совершенно точно. Он не станет вести себя так глупо. 

"Будь я проклят, если когда-нибудь обижу тебя". 

"Помни, о чем я тебе говорил". 

Очарование тихого одинокого вечера исчезло. Настя начала нервничать, 

снова и снова прокручивая в памяти разговор с Павлом и пытаясь понять, 

все ли сделала правильно, не допустила ли ошибку. Спала она плохо, воро- 

чалась в постели и злилась на себя и на весь свет. То и дело пыталась 

вспомнить лицо Сауляка, но перед глазами вставали только отдельные дета- 

ли - маленькие глазки в обрамлении бесцветных ресниц, высокий лоб, впа- 

лые щеки, узкий рот, тонкий длинный нос. А вместе все почему-то никак не 

складывалось. 

Утром она встала разбитая и хмурая, и даже горячий кофе и ледяной сок 

не доставили радости. Придя на работу, она заперлась в своем кабинете с 

твердым намерением заняться делом, но все из рук валилось. "Пусть уж 

скорее настанет полдень, - думала она, - все равно Павел не приедет. Я 

напрасно ему поверила. Он меня обманет, никаких сомнений. Но я дала сло- 

во и должна его сдержать. Пусть скорее настанет полдень, и я с чистой 

совестью позвоню в управление, которое занимается убийством Маргариты 

Дугенец. Пусть начинают его искать. Может, еще не поздно, может быть, он 

не успеет спрятаться очень уж далеко". 

Но Павел позвонил в четверть двенадцатого. 

- Я в аэропорту, - сказал он. - Куда мне приехать? 

- Вся беда в том, что у меня нет алиби, - сказал Павел. 

Они сидели в кафе, на втором этаже городского аэровокзала. Насте по- 

казалось, что вид у Павла еще более измученный и болезненный, чем тогда, 

когда он вышел из ворот колонии. 

- Почему же его нет? Вы говорите, что уехали из Москвы неделю назад. 

Маргарита в это время была жива и здорова. По заключению экспертов, ее 

убили три дня назад. Где вы были всю эту неделю? 

- Вы не понимаете. Я могу представить доказательства, но у меня дру- 

гие документы. Да, я был в разных городах, у меня на руках остались би- 

леты на самолет, я регистрировался в гостиницах, но не под своей фамили- 

ей. 

- Да, конечно, - усмехнулась Настя. - Если вас так усиленно пасли, 

когда вы вышли из зоны, то смешно было бы думать, что вы будете жить по 

своим настоящим документам. Это Минаев вам удружил? 

Павел кивнул. 

- И вы должны понимать, что обнародовать этот факт я не могу, чтобы 

не подвести его. Я, собственно, и уехал только потому, что они продолжа- 

ют меня искать. Две недели я пробыл в Москве, у Риты, я не мог не побы- 

вать у нее. А потом уехал, когда понял, что это становится опасным. Мне 

не нужно было вообще появляться у нее. Но я так скучал... 

Настя недоверчиво взглянула на него, но ничего не сказала. Павел Сау- 

ляк не производил на нее впечатления человека, который может так сильно 

скучать по женщине, что забудет о собственной безопасности. Но как 

знать... В конце концов, она ведь совсем его не знает. Иногда внешне хо- 

лодные и равнодушные мужчины оказываются способными на страстную и само- 

забвенную любовь. 

- И как же мы будем доказывать ваше алиби? - спросила она. - Если вы 

не хотите подвести Минаева, у вас только один выход - сказать, что вы 

украли паспорт и переклеили на него свою фотографию. Или купили его у 

неустановленного мужчины на рынке. Возьмите грех на душу, признайтесь в 

том, чего не совершали. 

- Это вы мне советуете как аферистка-актриса или как работник мили- 

ции? 

- Я вам советую как дура, - в сердцах сказала Настя. - Как последняя 

дура, которая неизвестно зачем пытается вытащить вас из беды. А вдруг вы 

сами убили свою девушку? А я тут с вами кофе распиваю и разговоры разго- 

вариваю. 

- Не надо так, - тихо произнес Сауляк. - Вы же прекрасно знаете, что 

я ее не убивал. 

- Откуда мне знать? Почему я должна вам верить? 

- Вы знаете. И вы мне верите. 

- Вот только не надо меня гипнотизировать этими вашими заклинаниями, 

- сердито откликнулась Настя. - И не надо меня уговаривать. У меня тоже 

есть свой профессиональный гонор. Не для того я вас с такими мучениями 

вытаскивала из Самары, чтобы меньше чем через месяц отдать на растерза- 

ние следователю и новому суду. Давайте-ка пройдемся по последней неделе, 

желательно по часам. Когда вы уехали из Москвы? Только точно. Часы, ми- 

нуты, номер рейса - все подробно. 

Павел снова сидел с прикрытыми глазами и старательно перечислял все 

свои передвижения за минувшую неделю, а Настя, отодвинув чашку с остыв- 

шим кофе и хилым бутербродом, записывала за клочке бумаги. 

- В Белгороде я устроился в гостиницу "Юность", два дня подряд ездил 

за город, гулял. Потом, в понедельник вечером, приболел и весь вторник 

пролежал у себя в номере. В среду мне стало лучше, и я снова поехал за 

город... 

- Кто-нибудь может подтвердить, что весь вторник вы провели в гости- 

нице? - перебила его Настя. 

Это было важно. Маргарита Дугенец была убита именно во вторник. 

- Дежурная по этажу, горничная. Горничная в первый раз пришла убирать 

номер часов в одиннадцать, увидела меня, извинилась и сказала, что при- 

дет попозже, чтобы меня не беспокоить. Потом она пришла спустя часа два. 

Я сказал ей, чтобы она не стеснялась и убирала. Я лежал на кровати, иона 

забеспокоилась, спросила, не нужно ли врача пригласить. Я отказался. Она 

включила пылесос, а у меня очень болела голова, поэтому я вышел в холл, 

где сидит дежурная. Она оказалась очень милой женщиной, угостила меня 

чаем, пока горничная убирала номер... 

- Как вы думаете, они хорошо вас помнят? 

- Думаю, да. Горничная, во всяком случае, точно помнит. Вчера я 

столкнулся с ней в коридоре, и она спросила, как я себя чувствую. 

- Они смогут вас опознать по фотографии? 

- Надеюсь. 

- Ладно. - Настя решительно поднялась из-за стола. - Посидите здесь, 

никуда не уходите. Мне нужно позвонить. Но я предупреждаю вас, Павел, 

моя доверчивость не безгранична. Если окажется, что вы меня обманывае- 

те... 

Она остановилась, подыскивая подходящие слова. Ей очень хотелось ска-