сразу-то не сообразила. Немудрено, что мне туда нельзя. Сидит небось го- 

лубчик, к Веселкову наручниками прикованный. Потом, когда проводник би- 

леты соберет, его пристегнут к штанге столика, а пока они сидят рядышком 

и изображают друзей "не разлей вода". Она достала из сумки удостоверение 

и раскрыла его перед глазами собеседника. 

- Послушайте, - попросила она почти ласково, - все ваши секреты я сто 

раз видела. Ну мне правда очень нужно сказать Веселкову пару слов. Пожа- 

луйста, будьте так любезны. 

Он улыбнулся весело и с явным облегчением. Видно, задержанный у них 

был тот еще фрукт, и они опасались всяких приключений. Но профессиональ- 

ная выучка взяла свое. 

- Позвольте вашу сумочку, - попросил он, немного смутившись, но до- 

вольно твердо. 

Настя послушно раскрыла все молнии на сумке и протянула ему. Она по- 

нимала, что в неверном свете ночного перрона невозможно отличить настоя- 

щее удостоверение от поддельного, и парень должен проверить, нет ли у 

нее оружия. А вдруг она никакой не майор милиции, а преступница, сообщ- 

ница и явилась освобождать задержанного дружка? И такое бывает. 

- Теперь карманы, пожалуйста, - сказал он, вернув ей сумку. 

Она подняла вверх руки, дав ему возможность ощупать себя. Проходящие 

мимо пассажиры с недоумением косились в их сторону и спешили отойти по- 

дальше. 

- Пойдемте, - наконец разрешил он. 

Они снова вошли в вагон. Оперативник зашел в купе, и через некоторое 

время вышел Веселков. 

- Вы ко мне? 

- Если вы Геннадий Петрович Веселков. 

- Я вас слушаю... 

Но теперь разговаривать, стоя в узком коридоре, стало неудобно. В ва- 

гон входили все новые и новые пассажиры, и Настя с Веселковым всем меша- 

ли. Пришлось снова выходить на перрон. Проводница глянула на них с явным 

подозрением. Сначала вошла, потом с одним вышла, тот ее обыскал, теперь 

с другим на перрон пошла... Черт знает что! 

- Татьяна Григорьевна Образцова просила меня передать вам вот этот 

конверт. Завтра она его заберет. 

- Что в конверте? 

- Это имеет значение? - удивилась Настя. - Видно же, что не бомба. 

- Я должен знать. Вскройте, пожалуйста. 

"Все правильно, - подумала Настя. - Молодец, лейтенант Веселков. Хо- 

рошо тебя выучили. Никогда не бери никаких конвертов у незнакомых людей, 

если не знаешь, что внутри. Одна из сыщицких заповедей". 

Она вскрыла конверт и вытащила фотографию неизвестного мужчины. 

- Только вот это. Больше ничего. 

- Татьяна Григорьевна знает, что с этим делать? 

- Да. 

- На словах ничего передавать не надо? 

- Нет. Только мое огромное спасибо. 

Он шагнул к окну соседнего вагона, чтобы взглянуть на фотографию при 

свете. Проводница шестого вагона, симпатичная толстушка, до этого о чем- 

то шептавшаяся с проводницей из седьмого, недовольно покосилась на них, 

потом вдруг ойкнула и схватила Веселкова за локоть. 

- Это кто это у вас на карточке? 

Веселков бросил на Настю быстрый взгляд и отдернул руку. 

- А в чем дело? 

- Мне показалось, он у меня ехал недавно. Представительный такой муж- 

чина, вежливый. Можно посмотреть? 

Настя слегка кивнула, и Веселков протянул снимок женщине. 

- Батюшки! - всплеснула она руками, вглядевшись в изображенное на фо- 

тографии лицо. - Да он неживой! 

- Неживой, - подтвердила Настя. - Ну как, узнали вы его? Он у вас 

ехал или просто похожий кто-то? 

- Он. Их двое было. С ним еще такой симпатичный армянин был. Вдвоем и 

ехали, в двухместном купе. У меня же СВ, спальный вагон. 

Настя запаниковала. До отхода поезда оставалось всего несколько ми- 

нут, сейчас эта женщина уедет, эта бесценная свидетельница уплывет прямо 

из рук, и теперь придется ждать, когда она снова окажется в Москве. 

"Красная стрела" - поезд не московский, а питерский, проводник делает 

ездку из Петербурга в Москву и обратно, потом отдыхает. Если бы было на- 

оборот, это пухленькая проводница уже послезавтра утром была бы в Моск- 

ве, а так... 

За оставшиеся несколько минут Настя сделала невозможное, вытащив из 

оторопевшей проводницы массу информации, и заручилась ее твердым обеща- 

нием позвонить, как только та окажется снова в Москве. Поезд тронулся, 

проводница стояла в тамбуре и захлебываясь продолжала рассказывать о за- 

помнившихся ей пассажирах, а Настя сначала быстро шла, потом уже бежала 

рядом, боясь пропустить хоть слово. Она и не подозревала, что может так 

быстро бегать. 

- Позвоните! - крикнула она вслед, когда перрон кончился и бежать ря- 

дом с вагоном больше было нельзя. - Обязательно позвоните! Это очень 

важно! 

- Позвоню... - донеслось до нее из удаляющегося вагона. 

Настя с трудом восстановила дыхание и поплелась обратно. Сердце коло- 

тилось где-то в горле, во рту пересохло, ноги подгибались. Она шла по 

перрону и счастливо улыбалась. Похоже, что-то начинает склеиваться. 

Текучку обычно не любят, на нее жалуются, говорят, что она засасыва- 

ет, не дает нормально работать, заставляет заниматься скучными мелочами, 

вместо того чтобы делать нужные и важные дела. Но Настя Каменская знала, 

что у текучки есть одно замечательное свойство: она помогала легко пере- 

носить напряженное ожидание. Если бы не множество мелких, а также не 

очень мелких дел, она бы, наверное, умерла от напряжения, ожидая ре- 

зультатов из Петербурга. 

- Стасов, - предупредила она Владислава, - я не уйду с работы, пока 

ты мне не позвонишь. До ночи буду ждать, если нужно. 

- А дома ты ждать не можешь? - съехидничал Стасов. 

- Не могу. На работе легче, дела всякие отвлекают. 

Дел было действительно много, потому что на каждом оперативнике висе- 

ло по нескольку убийств одновременно, и в каждом деле у Насти был свой 

кусочек, который она должна была отработать. Один отпечаток с посмертной 

фотографии неизвестного мужчины она дала Мише Доценко, чтобы показывать 

его участникам нефтяной презентации, и тоже с нетерпением ждала, а вдруг