улицах увеличилось столь многократно, что степень незаметности и даже 

невзрачности нового автомобиля была вполне сравнима с незаметностью и 

невзрачностью старого. 

Павел уехал в Москву. Минаев проводил его до калитки, долго стоял не- 

подвижно, глядя ему вслед, пока тонкая и прямая, как натянутая струна, 

фигура его не скрылась за поворотом дороги, ведущей к железнодорожной 

платформе. Потом Антон Андреевич медленно вернулся в дом, запер изнутри 

дверь и принялся готовить себе ужин. Он знал, что теперь по меньшей мере 

неделю ему придется преодолевать приступы внезапной раздражительности и 

злости, и лучше всего в этот период поменьше общаться с людьми, которых 

не хотел бы обижать. Так бывало всегда, когда операция от этапа дли- 

тельной предварительной проработки и тщательных приготовлений переходила 

к этапу реализации. На этапе подготовки еще можно было что-то переиг- 

рать, переосмыслить, перекомбинировать. Еще можно было отказаться от од- 

ной цели и вместо нее поставить другую, можно было отказаться от одних 

исполнителей и задействовать других. Можно было оттянуть начало опера- 

ции, если почувствуешь, что не все готовы, что где-то не все стыкуется 

так, как надо. Пока не наступал этап реализации, еще все можно было поп- 

равить. Как только начиналась реализация, у генерала появлялось чувство, 

что он полностью утрачивает контроль над ситуацией. Люди начинали 

действовать в соответствии с предписаниями, подключались давно приведен- 

ные в готовность механизмы, схема начинала работать и раскручиваться и в 

любой момент могло произойти что-нибудь неожиданное, грозящее крупными 

неприятностями и даже катастрофой. Можно построить самый совершенный ап- 

парат, но Когда его запустишь, то понимаешь, что повлиять на погоду ты 

не можешь, и при определенных погодных условиях твой механизм пойдет 

вразнос. Как бы тщательно ни готовилась операция, все равно всех случай- 

ностей не предусмотришь. От невозможности повлиять на эти случайности и 

на их последствия и возникало у генерала Минаева отвратительное чувство 

неуверенности в себе и утраты контроля. Оно мешало ему спать, лишало ап- 

петита и отравляло жизнь. Потом, спустя примерно неделю, это проходило. 

Начало февраля радовало ясной погодой, правда, умеренно морозной, но 

зато солнечной и безветреной. Однако Евгения Шабанова солнечная погода 

раздражала. В его рабочем кабинете компьютер был установлен таким обра- 

зом, что в солнечные дни становилось невозможно работать: экран отсвечи- 

вал. Он много раз прикидывал, как бы переставить мебель в кабинете, что- 

бы компьютер стоял более удобно, но так ничего и не смог придумать. Ком- 

ната была длинной и узкой, и если повернуть стол, то он занимал практи- 

чески всю ширину кабинета, а его владельцу пришлось бы сидеть спиной к 

двери. Шабанов не считал себя особенно нервным, но наличие двери за спи- 

ной его раздражало и мешало нормально работать. 

Ровно неделя оставалась до 15 февраля - дня, когда Президент обещал 

приехать в свой родной город и там принародно объявить, будет ли он бал- 

лотироваться на следующий срок. И задачей Евгения Шабанова было довести 

до полного совершенства текст президентского выступления. Впрочем, 

представление о том, какой должна быть речь, отличалось у Шабанова неко- 

торой спецификой. Он кормился из рук президентского конкурента. 

"Я много думал..." На этом месте Шабанов остановился. Очень выигрыш- 

ное место, из него нужно выжать все, что возможно. Всем известна манера 

речи Президента - рубленые фразы с большими многозначительными паузами и 

полное отсутствие мягких доверительных интонаций, которыми так славился 

первый Президент СССР, умевший говорить без бумажки и глядя в глаза. Ны- 

нешнему этого не дано, не умеет. И учиться не хочет. Стало быть что? 

Правильно, побольше интимности в эту фразу добавить. "Я много думал, - 

застучал пальцами по клавиатуре Шабанов, - не спал ночами, спорил сам с 

собой..." Отлично! Шабанов представил себе, как рослый, широкоплечий 

Президент, возвышаясь на трибуне, будет произносить этот текст, глядя в 

бумажку, своим металлическим, лишенным теплых интонаций голосом. Трудно 

придумать что-нибудь более нелепое. На этой фразе выступающий потеряет 

пару очков, уж это точно. 

В целом текст был уже готов и несколько раз отредактирован разными 

советниками. Шабанов - последний, потому что он - имиджмейкер Президен- 

та. Он должен расставить акценты, паузы, одним словом, превратить лите- 

ратурный сценарий в режиссерский. Евгений еще раз пробежал глазами стро- 

ки, дошел до слов: "с марта месяца проблем с заработной платой не бу- 

дет", и поставил значок, означающий, что последнее слово надо произнести 

громко, четко, желательно по слогам. Задержки с выплатой зарплаты уже 

стали притчей во языцех, даже дураку понятно, что с марта снять проблему 

невозможно. Какой умник, интересно, придумал вставить это невыполнимое 

обещание в текст речи? Но как бы там ни было - вставил. Вот и пусть Пре- 

зидент погромче произнесет свою клятву. Март не за горами, и позор невы- 

полненного обещания ляжет на него несмываемым пятном. Вся страна услышит 

это "не бу-дет", попробуй потом отопрись. 

Конечно, советнички у нынешнего Президента - один другого умней. Зак- 

лятый враг так не навредит, как бестолковый советник. Шабанов даже не 

очень стыдился того, что на своем месте занимается исключительно тем, 

что заставляет Президента терять очки. Будь на его месте любой другой, 

даже безусловно преданный лидеру человек, к тому же хороший профессио- 

нал, он вряд ли смог бы противостоять тому вреду, который приносят эти 

неизвестно откуда взявшиеся советники. Вот, к примеру, расписание перво- 

го дня пребывания в родном городе Президента. На улице февраль, мороз, 

ветер, а ему напланировали несколько встреч с населением и трудящимися, 

во время которых Президент должен будет выступать не в помещении, а на 

улице. Кому такое в голову пришло? Ведь охрипнет как пить дать. Или за-