отсюда, он еще сам не знал, когда вернется, поэтому старательно выбросил 

все, что может испортиться или заплесневеть, вымыл и отключил холо- 

дильник. По дороге из аэропорта Павел кое-что прикупил, чтобы перебиться 

пару дней, а там видно будет. Все равно послезавтра ему придется ехать к 

Минаеву, а оттуда - как знать! - куда еще? Может быть, на другую кварти- 

ру, записанную на имя Кустова, а может быть, и совсем в другое место. 

Все зависит от того, что такое тут стряслось, из-за чего Минаев так 

срочно вызвал его в Москву. 

Придя домой, Павел первым делом принял ванну, потом постелил на диван 

чистое белье и лег в постель. Почти все время он чувствовал огромную 

слабость и непроходящую потребность прилечь. Он знал, что это не связано 

с каким-либо заболеванием, здоровье у него было отменное, если не счи- 

тать холецистита, который периодически давал очень неприятные обостре- 

ния. Сауляк был невероятно вынослив, мог подолгу ходить и бегать, мог 

сутками обходиться без еды и сна. Но применение гипноза забирало у него 

все силы. Природа поскупилась, одаривая его способностями к воздействию 

на людей, и достижение даже слабенького результата требовало от него не- 

вероятного напряжения, после чего Павел чувствовал себя совсем больным. 

Лежа в постели, он обводил глазами комнату и радовался, что сумел 

сохранить собранную родителями библиотеку. Это сейчас можно купить любую 

книжку, даже самую модную, без всяких проблем. А тогда, тридцать-сорок 

лет назад, хорошие книги и подписные издания доставались далеко не каж- 

дому. В те годы, которые семья провела за границей, им каждый месяц че- 

рез посольство передавали тоненькую книжечку - несколько скрепленных 

вместе листочков белой глянцевой бумаги, на которых были отпечатаны наз- 

вания и цены новых книг, вышедших в разных советских издательствах. Это 

называлось "Белый список". Отец ручкой отмечал интересующие его издания 

и возвращал книжечку в Россию. За годы службы в Венгрии и Чехословакии 

он собрал по "Белому списку" огромную библиотеку. Перед тем как спря- 

таться в колонию, Павел позаботился о том, чтобы библиотека осталась в 

надежных руках. Он оформил опеку над знакомым стариком библиофилом, заб- 

рал его из коммунальной квартиры, битком забитой беженцами и лимитчика- 

ми, и прописал к себе. Он знал, что оставляет квартиру и книги под хоро- 

шим присмотром. И молился только о том, чтобы старик за эти два года не 

умер. Старик, спасибо ему, дожил до освобождения Павла, и генерал Мина- 

ев, пока Сауляк приходил в себя на его даче, быстро все устроил. Павла 

прописали обратно в эту квартиру - поскольку опека была оформлена по 

всем правилам и на его иждивении находился старик, Сауляку, хоть и суди- 

мому, легко разрешили московскую прописку. Антон Андреевич позаботился о 

жилье для старика, и старая квартира в проезде Черепановых снова стала 

безраздельно принадлежать Павлу. 

Он собрался было уже откинуть одеяло, чтобы встать и взять какую-ни- 

будь книгу, но передумал. Слишком их много, хороших книг, чтение которых 

приносит успокоение и забвение. Не время сейчас. Сперва он разберется с 

той проблемой, которая внезапно возникла у Минаева. Потом доведет до 

конца начатое дело. Потом все войдет в привычную колею, Антон Андреевич, 

встав на место Булатникова, будет давать ему задания, а он будет их вы- 

полнять, поручая отдельные звенья комбинации Ларкину, Гарику или Карлу. 

Риты нет больше. Жаль. Кто же ее убил? И почему? 

Павел машинально полез в карман куртки за блокнотом, где у него был 

записан телефон Анастасии. Может быть, убийца Риты уже найден? Ах да, 

Минаев не велел пользоваться телефоном. Ладно, можно подождать. Какая-то 

странная полоса началась в его жизни. Все приходится откладывать на по- 

том. Позвонить насчет Риты - потом. Читать любимые книги - потом. И 

жить, наверное, тоже потом. 

И когда же оно наступит, это расплывчатое "потом"? 

Ко второй встрече Михаила Давидовича Ларкина с торговцем сосисками 

Виталием Князевым оперативники готовились так, как в свое время вся 

страна готовилась к юбилею Октября. Встреча состоялась, длилась она три 

с половиной часа и проходила в Графском переулке, в квартире Ларкина. 

Через два часа после встречи на стол полковника Гордссва легли две кас- 

сеты - видео и магнитофонная. Технику для записи собирали с миру по нит- 

ке, а за "люльку" строителей, при помощи которой всю эту технику присо- 

бачивали, пришлось просто платить наличными, выскребая из карманов деся- 

титысячные купюры. 

На экране видеоплеера Ларкин вполне мирно беседовал с Князевым. Прав- 

да, беседа была какой-то однобокой - говорил в основном Ларкин, а. Кня- 

зев лишь изредка подавал короткие реплики. Зато наблюдать за самим Кня- 

зевым было очень интересно. У него была довольно живая мимика, в начале 

беседы с лица не сходила дурашливая ухмылка, он то и дело хихикал, стро- 

ил Ларкину рожи и подмигивал. И вообще производил впечатление полного 

придурка. Постепенно дурашливость исчезла, лицо разгладилось, Князев 

больше не хихикал и не кривлялся. Он сидел в кресле напротив Ларкина, 

расслабленно положив руки на подлокотники, полуприкрыв глаза и мерно ки- 

вая в такт словам Михаила Давидовича. Потом Князев медленно встал и лег 

на диван, вытянувшись на спине. Со стороны казалось, что он спит, но он 

периодически поднимал то одну, то другую руку и делал какие-то непонят- 

ные жесты, после чего Ларкин одобрительно кивал, и Князев опускал руку. 

И так на трех кассетах. 

Потом поставили видеозапись сначала и включи - ли магнитофон, стара- 

ясь хотя бы приблизительно совместить звук и изображение. Полчаса шел 

разговор ни о чем. На экране Князев ухмылялся и подмигивал, а из магни- 

тофона доносились фразы типа: 

- У такого классного парня, как ты, наверное, нет проблем с девушка- 

ми. Да? 

- Уж конечно. Все мои.