Он положил трубку и горестно скривил губы. 

Деньги проплывают мимо рук. Но Павел категорически потребовал, чтобы 

Ларкин прекратил психотерапевтическую практику. Окончательно и беспово- 

ротно. И Миша не смеет его ослушаться. Ведь Павел может в любой момент 

вернуться. Он так и сказал: снова уезжаю, но на этот раз не надолго, не- 

дельки на две. Две недели прошли, Павла еще нет, но он может появиться 

каждую минуту. 

Михаил с тоской подумал о Пампушечке - симпатичной ласковой девушке 

по имени Галя, пухленькой и аппетитной. Вызвонить бы ее сейчас сюда! Она 

такая бесхитростная, добрая, открытая, рядом с ней Ларкин душой отдыха- 

ет. И в постели она для него в самый раз - не слишком требовательна, 

много сил не забирает, да и времени тоже. Он ей нужен не в качестве ко- 

беля, а для поддержания самооценки. Ну как же, такой интересный мужчина, 

в возрасте (это по ее девичьим представлениям, сам Ларкин считал себя 

еще молодым), образованный, с деньгами. "Посмотрите, с кем я еду!" - 

процитировал он про себя фразу из знаменитого фильма Феллини. А что, мо- 

жет, и правда, позвонить? Пусть бы приехала. 

Ларкин перекатился на бок и потянулся к телефону, стоящему на полу 

возле дивана. 

- Пампулик, - проворковал он в трубку, - у меня неожиданно освободил- 

ся вечер. Ты как? 

"Как"! Он еще спрашивает! Конечно, она немедленно примчится. Что с 

собой привезти? Покушать? Обязательно, она знает, что любит Мишенька, и 

по дороге все купит. Но Ларкин при всем прочем хотел быть джентльменом. 

Женщины не должны на него тратиться, он же не альфонс какой-нибудь. 

- Деньги отдам, когда приедешь, так что не скупись, - скомандовал он. 

- Нам с тобой нужно все самое лучшее. 

Вот так. Нужно скрасить тревожное ожидание вкусной едой и нежными 

ласками Пампушечки. Потому что совершенно неизвестно, как все обернется 

завтра. 

Пока Михаил Давидович Ларкин нервничал и переживал, лежа на своем 

мягком диване, полковник Гордеев и двое его сотрудников голову ломали 

над тем, как Ларкина найти. Или хотя бы выяснить, кто он такой. Юра Ко- 

ротков, зафиксировавший встречу генерала Минаева с неизвестным мужчиной 

в темных очках, был в тот момент один и не смог проследить за обоими. 

Оставалось ждать, пока Антон Андреевич встретится с этим мужчиной еще 

раз. 

- А Минаеву не понравилось, что я ходил к его другу Александру Семе- 

новичу, - сообщил Гордеев Короткову и Селуянову. - Он тут же нашел своих 

приятелей среди соответствующих руководителей и поинтересовался, не 

оформляли ли мы наружное наблюдение за ним. За детей нас держит, хочет 

голыми руками взять. Видно, рыльце в пушку. Ничего, пусть теперь помуча- 

ется вопросом, откуда мы знаем о его дружбе с Чинцовым. 

- Вы все-таки уверены, что они тесно связаны? - спросил Коротков. - А 

вдруг это была действительно случайная встреча? 

- Если бы она была случайной, он бы не начал дергаться и не кинулся 

проверять, не ведем ли мы за ним наружников. Мы с вами знаем, что не 

имеем права этого делать, и он знает, вот и хочет уличить нас в незакон- 

ных действиях. А зачем ему это, если он чист? Суета, дети мои, всегда 

красноречивее всяких слов. Я специально съездил к Коновалову и рассказал 

о своих подозрениях. Коновалов - нормальный честный мужик, он не мог не 

передать наш разговор своему товарищу, он же верит Минаеву как самому 

себе. А я хотел посмотреть, что из этого получится. Вот и посмотрел. 

Убедился, что у Минаева, прошу прощения за грубость, очко заиграло. Мо- 

жет быть, в его связях с Чинцовым никакого криминала и нет, просто Мина- 

ев ухватился за возможность меня прищучить на другой какой случай. Стало 

быть, этот другой случай все-таки есть. В чем-то Антон Андреевич сильно 

замарался. Или собирается это сделать. Вот и откладывает козыри из коло- 

ды в рукав. 

- Странная какая-то логика, - пожал плечами Коля Селуянов. - Сначала 

просит нас о помощи, хочет, чтобы мы вывезли для него человека из Сама- 

ры, а потом собирается нам же делать гадости. Не по-мужски. 

- Зато очень современно, - заметил Коротков. - Вполне в духе времени: 

разжалобить, использовать и выбросить за ненадобностью. Ты в телевизор 

глянь - все так делают. Сдают своих направо и налево. 

- Ты прав, сынок, - сказал Виктор Алексеевич, и в голосе его послыша- 

лась явная угроза. - Ты прав, как это ни прискорбно. Уважаемый генерал 

Минаев использовал нас как дармовую рабочую силу. Просьба Коновалова для 

меня закон, не выполнить ее я не мог, но я уже тогда чуял, что добром 

это дело не кончится. Вон оно и не кончилось. А теперь, поняв, что мы в 

чем-то становимся для него опасны, он хочет выкрутить нам руки. В первую 

очередь - мне как вашему начальнику, отдавшему вам обоим незаконный при- 

каз. А заодно и вам как исполнителям незаконного приказа. Умный я 

все-таки, что Настасью в это не втянул, а то и она загремела бы под фан- 

фары. Но, дети мои, думать надо не об этом. О другом. 

Он замолчал и принялся медленно расхаживать по узкому длинному каби- 

нету. Юра и Николай сидели тихо, они знали, что когда начальник думает, 

мешать ему нельзя. 

- Правильно сказал Юра, случись нужда - своих сдают без жалости и 

сомнений. Не просто так, ради развлечения и смеха, а именно в случае 

нужды. И думать надо о том, какая такая нужда может случиться у генерала 

Минаева. Уж конечно не ремонт автомобиля и не протечка потолка в кварти- 

ре. Зачем ему нужен козырь в виде наших с вами незаконных действий? Что- 

бы нас с вами, дети мои, удавить, причем удавить без звука. Перекрыть 

нам кислород. Он обратится к своему руководству с рапортом о том, что 

обнаружил за собой наблюдение. За ним пустят наружников из ФСБ и выяс- 

нят, кто еще за ним ходит. То есть вас, сынки, накроют с поличным. После 

чего меня вызовут на мягкий ворсистый ковер и начнут иметь. И я в этой 

ситуации должен буду что-то им сказать, дать какие-то объяснения. Тут у 

меня будут два пути. Или сказать правду, понимая, что через полчаса все