вдруг... Не появились ли у Кирилла в то время новые знакомые, не заве- 

лись ли у него деньги - короче, стандартный набор вопросов. Базанов у 

нас семьдесят второго года рождения, стало быть, в осенний призыв девя- 

ностого года он в аккурат служить отправился, в ноябре девяносто второго 

вернулся, весной девяносто третьего находился в Москве. И вот тут, Ста- 

сенька, начинаются всякие непонятные невероятности, или невероятные не- 

понятности, не знаю, как лучше выразиться. Матушка нашего Базанова при- 

поминает, что двенадцатого апреля девяносто третьего года Кирилл дома 

разбил стакан, да так неудачно, что порезал всю ладонь на правой руке. 

Вроде бы нес стакан с чаем из кухни к себе в комнату, споткнулся и рас- 

тянулся прямо в прихожей, со всей силой собственного веса вдавив ладонь 

в осколки. Мать точно помнит, что это было двенадцатого апреля, потому 

что раньше в этот день вся страна праздновала День космонавтики, а Кирю- 

ша, когда совсем маленький был, очень трепетно относился ко всему, что 

связано с космосом. Ну, впрочем, как и все мальчишки. Только почти у 

всех это с возрастом проходит, а он задержался в развитии. И когда мать 

ему руку-то йодом поливала, он чуть не визжал от боли, а она приговари- 

вала: "Что ж ты, Кирочка, боль-то терпеть не умеешь. Не по-мужски это. 

Вон космонавты твои ничего небось не боятся, видишь, храбрые какие, а ты 

потерпеть немножко не можешь. Ну ты уж потерпи в честь праздника, это же 

твой любимый праздник". При этой сцене присутствовали отец Базанова, его 

младшая сестра и соседка, которую попросили прийти посмотреть порезы, не 

осталось ли в них стекла. Соседка у них медсестрой работает. Приходит 

твой друг Юра Коротков в Институт психиатрии, просит Базанова показать 

ладони, видит следы порезов, заметные такие следы, потому что порезы бы- 

ли глубокие. И спрашивает, мол, как же ты так, братец? Догадайся, что 

ему Базанов отвечает. 

- И что? 

- А ничего, Стасенька. Не помнит он. 

- То есть как это не помнит? - нахмурилась Настя. - Как можно этого 

не помнить? 

- А вот так и не помнит. Коротков ему: а как из армии пришел - пом- 

нишь? Помнит, рассказывает, как до Москвы добирались, как родители его 

встретили, даже помнит, в каком его мать была платье и какая прическа у 

сестры. Как Новый 1993 год встречали - помнит. Как 8 марта в том году 

праздновали - помнит. Как руку порезал в середине апреля - не помнит. А 

что на майские праздники делали - снова помнит. Как у Винокура: здесь 

играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачивали, а тут опять играем. 

Между прочим, мне кто-то из специалистов говорил, что у олигофренов за- 

частую бывает великолепная память, они книжки могут целыми страницами 

наизусть заучивать без всякого труда, и это им иногда помогает и школу 

нормально закончить, и даже институт. У Базанова, похоже, с памятью все 

хорошо. А в середине апреля - провал. Когда шантажиста-то прикончили, 

помнишь? 

- Да, - вмиг онемевшими губами произнесла Настя. - Его убили двенад- 

цатого апреля. Утром, около одиннадцати часов. Что же получается? Вспыш- 

ка острого психоза, убийство человека - и потом амнезия? 

- А что, не может быть? 

- Может. Но не получается. Если это болезнь, то и после убийства Лу- 

ченкова у него должна развиться амнезия, Базанов должен забыть все собы- 

тия, связанные с убийством. А он все помнит. Все в деталях. Причем пом- 

нит настолько ясно и отчетливо, что совершенно не путается в показаниях. 

- Ладно, погоди делать выводы, послушай меня. 

Я тебе еще не все рассказал. Если бы ты не так увлеченно работала в 

бригаде у Семеныча, ты бы все это и раньше узнала. Коротков, между про- 

чим, пить-есть забыл, не говоря уже о поспать; носится по всему городу, 

добывает информацию, а ты не проявляешь к ней никакого интереса и вообще 

как будто забыла, что кроме твоего "палача" и другие преступления есть. 

И их тоже раскрывать надо. Так вот, недели примерно три назад или чуть 

больше матушка нашего Кирочки Базанова видела сына в обществе мужчины 

приятной наружности. Мужчина этот был ей незнаком, в том смысле, что их 

не знакомили и имени его она не знала. Но лицо показалось ей знакомым. 

Она напрягла память и припомнила, что видела этого товарища однажды, и 

тоже вместе с Кирочкой. Точнее, не столько вместе, сколько в одном и том 

же месте. И было это довольно давно, незадолго до того, как Кирочка руку 

поранил. 

- Незадолго - это как? - уточнила Настя. 

- Ну совсем незадолго. Накануне. Так вот мама Кирюше и говорит, дес- 

кать, кто этот твой знакомый? 

Симпатичный такой. А он не понимает, о ком идет речь. Мама ему напо- 

минает, мол, тот, с которым ты шел от магазина в сторону парка, да ты 

его давно знаешь, я вас почти три года назад вместе видела. А у сына лю- 

бимого в глазах пустота и одно сплошное непонимание. Так ничего она от 

него и не добилась, но, надо сказать, не сильно и старалась, потому как, 

во-первых, никакого принципиального значения это для нее не имело, а 

во-вторых, она все время помнит, что сын у нее олигофрен, хоть и в сте- 

пени легкой дебильности, но все-таки не нормально развитый, и требовать 

у него точных и четких объяснений глупо. Наш Коротков, конечно, и об 

этом Базанова спросил. Ну, у него принципиальности-то и терпения по- 

больше будет, чем у Кирочкиной мамы, и он насел на беднягу со всем своим 

оперативным мастерством и энтузиазмом. Да, вспомнил Кирочка этого прият- 

ного во всех отношениях дядечку. Но с трудом. Подошел, говорит, попросил 

стотысячную купюру разменять. Базанов в это время как раз с работы шел, 

а на улице человек этот к нему подходит. Кирилл в карманах порылся, де- 

нег наскреб, пересчитал их, купюры, как назло, были мелкие, он все время 

со счета сбивался. В конце концов выяснилось, что до ста тысяч ему не 

хватает около пятнадцати тысяч рублей, дяденька извинился, стотысячную