Он так привык теряться в этом, 

Что чуть с ума не своротил, 

Или не сделался поэтом. 

Признаться: то-то б одолжил! 

А точно: силой магнетизма 

Стихов российских механизма 

Едва в то время не постиг 

Мой бестолковый ученик. 

Как походил он на поэта, 

Когда в углу сидел один, 

И перед ним пылал камин, 

И он мурлыкал: Benedetta 

Иль Idol mio и ронял 

В огонь то туфлю, то журнал. 

XXXIX. 

Дни мчались; в воздухе нагретом 

Уж разрешалася зима; 

И он не сделался поэтом, 

Не умер, не сошел с ума. 

Весна живит его: впервые 

Свои покои запертые, 

Где зимовал он как сурок, 

Двойные окны, камелек 

Он ясным утром оставляет, 

Несется вдоль Невы в санях. 

На синих, иссеченных льдах 

Играет солнце; грязно тает 

На улицах разрытый снег. 

Куда по нем свой быстрый бег 

XL. 

Стремит Онегин? Вы заране 

Уж угадали; точно так: 

Примчался к ней, к своей Татьяне 

Мой неисправленный чудак. 

Идет, на мертвеца похожий. 

Нет ни одной души в прихожей. 

Он в залу; дальше: никого. 

Дверь отворил он. Что ж его 

С такою силой поражает? 

Княгиня перед ним, одна, 

Сидит, не убрана, бледна, 

Письмо какое-то читает 

И тихо слезы льет рекой, 

Опершись на руку щекой. 

XLI. 

О, кто б немых ее страданий 

В сей быстрый миг не прочитал! 

Кто прежней Тани, бедной Тани 

Теперь в княгине б не узнал! 

В тоске безумных сожалений 

К ее ногам упал Евгений; 

Она вздрогнула и молчит, 

И на Онегина глядит 

Без удивления, без гнева... 

Его больной, угасший взор, 

Молящий вид, немой укор, 

Ей внятно все. Простая дева, 

С мечтами, сердцем прежних дней, 

Теперь опять воскресла в ней. 

XLII. 

Она его не подымает 

И, не сводя с него очей, 

От жадных уст не отымает 

Бесчувственной руки своей... 

О чем теперь ее мечтанье? 

Проходит долгое молчанье, 

И тихо наконец она: 

"Довольно, встаньте. Я должна 

Вам объясниться откровенно. 

Онегин, помните ль тот час, 

Когда в саду, в аллее нас 

Судьба свела, и так смиренно 

Урок ваш выслушала я? 

Сегодня очередь моя. 

XLIII. 

"Онегин, я тогда моложе, 

Я лучше, кажется, была, 

И я любила вас; и что же? 

Что в сердце вашем я нашла? 

Какой ответ? одну суровость. 

Не правда ль? Вам была не новость 

Смиренной девочки любовь? 

И нынче - боже - стынет кровь, 

Как только вспомню взгляд холодный 

И эту проповедь... Но вас 

Я не виню: в тот страшный час 

Вы поступили благородно. 

Вы были правы предо мной: 

Я благодарна всей душой... 

XLIV. 

"Тогда - не правда ли? - в пустыне, 

Вдали от суетной молвы, 

Я вам не нравилась... Что ж ныне 

Меня преследуете вы? 

Зачем у вас я на примете? 

Не потому ль, что в высшем свете 

Теперь являться я должна; 

Что я богата и знатна, 

Что муж в сраженьях изувечен, 

Что нас за то ласкает двор? 

Не потому ль, что мой позор 

Теперь бы всеми был замечен 

И мог бы в обществе принесть 

Вам соблазнительную честь? 

XLV. 

"Я плачу... если вашей Тани 

Вы не забыли до сих пор, 

То знайте: колкость вашей брани, 

Холодный, строгий разговор, 

Когда б в моей лишь было власти, 

Я предпочла б обидной страсти 

И этим письмам и слезам. 

К моим младенческим мечтам 

Тогда имели вы хоть жалость, 

Хоть уважение к летам... 

А нынче! - что к моим ногам 

Вас привело? какая малость! 

Как с вашим сердцем и умом 

Быть чувства мелкого рабом? 

XLVI. 

"А мне, Онегин, пышность эта, 

Постылой жизни мишура, 

Мои успехи в вихре света, 

Мой модный дом и вечера, 

Что в них? Сейчас отдать я рада 

Всю эту ветошь маскарада, 

Весь этот блеск, и шум, и чад 

За полку книг, за дикий сад, 

За наше бедное жилище, 

За те места, где в первый раз, 

Онегин, встретила я вас, 

Да за смиренное кладбище, 

Где нынче крест и тень ветвей 

Над бедной нянею моей... 

XLVII. 

"А счастье было так возможно, 

Так близко!.. Но судьба моя 

Уж решена. Неосторожно, 

Быть может, поступила я: 

Меня с слезами заклинаний 

Молила мать; для бедной Тани 

Все были жребии равны... 

Я вышла замуж. Вы должны, 

Я вас прошу, меня оставить; 

Я знаю: в вашем сердце есть 

И гордость, и прямая честь. 

Я вас люблю (к чему лукавить?), 

Но я другому отдана; 

Я буду век ему верна". 

XLVIII. 

Она ушла. Стоит Евгений, 

Как будто громом поражен. 

В какую бурю ощущений 

Теперь он сердцем погружен! 

Но шпор незапный звон раздался, 

И муж Татьянин показался, 

И здесь героя моего, 

В минуту, злую для него, 

Читатель, мы теперь оставим, 

Надолго... навсегда... За ним 

Довольно мы путем одним 

Бродили по свету. Поздравим 

Друг друга с берегом. Ура! 

Давно б (не правда ли?) пора! 

XLIX. 

Кто б ни был ты, о мой читатель, 

Друг, недруг, я хочу с тобой 

Расстаться нынче как приятель. 

Прости. Чего бы ты за мной 

Здесь ни искал в строфах небрежных, 

Воспоминаний ли мятежных, 

Отдохновенья от трудов, 

Живых картин, иль острых слов, 

Иль грамматических ошибок, 

Дай бог, чтоб в этой книжке ты 

Для развлеченья, для мечты, 

Для сердца, для журнальных сшибок 

Хотя крупицу смог найти. 

За сим расстанемся, прости! 

L. 

Прости ж и ты, мой спутник странный, 

И ты, мой верный Идеал, 

И ты, живой и постоянный, 

Хоть малый труд. Я с вами знал 

Все, что завидно для поэта: 

Забвенье жизни в бурях света, 

Беседу сладкую друзей. 

Промчалось много, много дней 

С тех пор, как юная Татьяна 

И с ней Онегин в смутном сне 

Явилися впервые мне - 

И даль свободного романа 

Я сквозь магический кристалл 

Еще неясно различал. 

LI. 

Но те, которым в дружной встрече 

Я строфы первые читал... 

Иных уж нет, а те далече, 

Как Сади некогда сказал. 

Без них Онегин дорисован. 

А та, с которой образован 

Татьяны милый Идеал... 

О много, много Рок отъял! 

Блажен, кто праздник Жизни рано 

Оставил, не допив до дна 

Бокала полного вина, 

Кто не дочел Ее романа 

И вдруг умел расстаться с ним, 

Как я с Онегиным моим. 

Конец. 

ОТРЫВКИ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ОНЕГИНА 

Последняя глава "Евгения Онегина" издана была особо, со следующим 

предисловием: 

"Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и насмешкам