распоряжение Спрутса. 

Нужно, однако, сказать, что доход этот был не так уж велик и 

частенько не превышал расходов. Но господин Спрутс и не гнался 

здесь за большими барышами. Газета нужна была ему не для 

прибыли, а для того, чтобы беспрепятственно рекламировать свои 

товары. Осуществлялась эта реклама с большой хитростью. А 

именно: в газете часто печатались так называемые художественные 

рассказы, причем если герои рассказа садились пить чай, то 

автор обязательно упоминал, что чай пили с сахаром, который 

производился на спрутсовских сахарных заводах. Хозяйка, 

разливая чай, обязательно говорила, что сахар она всегда 

покупает спрутсовский, потому что он очень сладкий и очень 

питательный. Если автор рассказа описывал внешность героя, то 

всегда, как бы невзначай, упоминал, что пиджак его был куплен 

лет десять -- пятнадцать назад, но выглядел как новенький, 

потому что был сшит из ткани, выпущенной Спрутсовской 

мануфактурой. Все положительные герои, то есть все хорошие, 

богатые, состоятельные или так называемые респектабельные 

коротышки, в этих рассказах обязательно покупали ткани, 

выпущенные Спрутсовской фабрикой, и пили чай со спрутсовским 

сахаром. В этом и заключался секрет их преуспевания. Ткани 

носились долго, а сахару, ввиду будто бы его необычайной 

сладости, требовалось немного, что способствовало сбережению 

денег и накоплению богатств. А все скверные коротышки в этих 

рассказах покупали ткани какихнибудь других фабрик и пили чай с 

другим сахаром, отчего их преследовали неудачи, они постоянно 

болели и никак не могли выбиться из нищеты. 

Помимо подобного рода "художественных" рассказов, в газете 

печатались обычные рекламные объявления, прославлявшие 

спрутсовский сахар и изделия Спрутсовской мануфактуры. Само 

собой разумеется, что ни рекламные объявления, ни 

художественные рассказы не могли привлечь особенного внимания 

публики, поэтому в газете ежедневно печатались сообщения об 

интересных событиях и происшествиях, а также различные 

юморески, то есть крошечные забавные рассказики или анекдотцы, 

специально для того, чтоб насмешить простодушных читателей. 

Читатель, купивший газету с целью почитать юморески, заодно 

проглатывал и "художественные" рассказы, что, собственно 

говоря, от него и требовалось. 

Войдя в кабинет редактора, которого, кстати сказать, звали 

Гризлем, господин Крабс увидел за столом, заваленным разными 

рукописями, коротышку, с виду напоминавшего толстую старую 

крысу, нарядившуюся в серый пиджак. Первое, что в нем бросалось 

в глаза, было удлиненное, как бы вытянутое вперед лицо с 

гибким, подвижным носиком, узеньким ртом и коротенькой верхней 

губой, из-под которой выглядывали два остреньких, ослепительно 

белых зуба. 

Увидев Крабса, с которым давно был знаком, господин Гризль 

расплылся в улыбке, отчего оба зуба еще больше вылезли из-под 

верхней тубы и уперлись в коротенький подбородок. 

-- Что-нибудь спешное и, насколько я могу догадаться, 

важное? -- спросил Гризль, поздоровавшись с Крабсом. 

-- Вы догадливы, как всегда! -- рассмеялся Крабс. 

-- Догадаться, впрочем, нетрудно, так как мелкие 

распоряжения господин Спрутс всегда отдает письменно или 

диктует по телефону, -- ответил Гризль. 

-- На этот раз дело такое, которое ни телефону, ни почте 

доверить нельзя, -- сказал Крабс. 

Оглянувшись на дверь и убедившись, что она плотно закрыта, 

господин Крабс придвинулся к Гризлю поближе и, понизив голос, 

сказал: 

-- Дело касается гигантских растений. 

-- А что. Общество гигантских растений может лопнуть? -- 

насторожился Гризль и пошевелил своим носом, как бы к чему-то 

принюхиваясь. 

-- Должно лопнуть, -- ответил Крабс, делая ударение на слове 

"должно". 

-- Должно?.. Ах, должно! -- заулыбался Гризль, и его верхние 

зубы снова впились в подбородок. -- Ну, оно и лопнет, если 

должно, смею уверить вас! Ха-ха!.. -- захохотал он, задирая 

кверху свою крысиную голову. 

-- Нужно поместить в газете небольшую статью, которая 

бросила бы тень на это общество, -- принялся объяснять Крабс. 

-- Владельцы гигантских акций должны почувствовать, что они 

имеют дело с жуликами и что все их акции в сущности не 

представляют никакой ценности. Однако ж ничего категорически 

утверждать не следует. Надо только посеять некоторое сомнение. 

-- Понимаю, -- ответил Гризль. -- Достаточно небольшого 

сомнения, чтобы все бросились продавать акции. Не пройдет и 

двух дней, как они вместо фертинга будут продаваться по 

пятачку. Должно быть, господин Спрутс хочет скупить эти акции 

по дешевке, с тем чтобы продать, когда они снова повысятся в 

цене? 

-- Господин Спрутс ничего не говорил мне о своих планах, -- 

холодно сказал Крабс. -- Наше дело, чтоб в завтрашней газете 

появилась эта статья, остальное нас не касается. 

-- Понимаю, -- закивал головой господин Гризль. 

-- И еще одно, -- сказал Крабс. -- Никто об этой статье не 

должен заранее знать. 

-- Понимаю. Я сам лично займусь этим делом, -- ответил 

Гризль. 

Как только Крабс очутился за дверью, господин Гризль взял 

свою авторучку, положил перед собой чистый листок бумаги и, 

склонив голову, принялся быстро писать. Буквы у него получались 

какие-то толстенькие и вместе с тем остроносенькие, с длинными, 

свешивающимися вниз хвостами. При взгляде со стороны казалось, 

что он не писал вовсе, а аккуратно рассаживал на полочках 

жирных хвостатых крыс. 

Усадив этими крысами всю страничку, господин Гризль нажал 

кнопку электрического звонка. 

-- Отдайте это моментально в набор, -- сказал он появившейся 

в дверях секретарше и протянул ей исписанный листок. -- Да 

смотрите -- никому ни гуту, -- добавил он, прикладывая палец к