могут подстрелить. Разве вы не знаете, что сезон охоты на Наполеонов уже 

открыт? А ваша шкура будет замечательным украшением моей гостиной. 

Разрешите пощупать? А рога вы забыли дома? 

Садовский протянул руку, чтобы пощупать оленью замшу. 

Ишутин в страхе отпрыгнул в сторону. Он забыл, что втрое сильнее 

Садовского. Его мысли неслись наперегонки: 

"Намекает, что мне живым отсюда не уйти. Закричать? Наверно, лучше 

всего закричать - сейчас день, кто-нибудь дома, меня спасут. Но сказать 

тоже нельзя. Тот, наверно, смотрит за мной из окна и, как только я скажу, 

тут же меня укокошит..." 

Услышав это, Алиса поднялась со скамейки и пошла к воротам. По дороге 

она сказала Садовскому: 

- Дай ему пройти. 

- Правильно, это хулиганство, - сказал Ишутин, спеша к воротам. 

Коля дорогу ему уступил, но не отстал, а шел в трех шагах сзади и 

задумчиво бубнил: 

- Скрытность еще никогда не доводила до добра. Мой дедушка, когда 

собирался охотиться на Наполеонов, всегда брал с собой ведро с керосином. 

Он брызгал керосином Наполеону на хвост, и тот тут же сдавался в плен. Но 

однажды он решил полить керосином тигра.. 

Ишутин почти бегом влетел под арку ворот, но тут эта противная 

девчонка преградила ему путь и сказала тихо, словно по секрету: 

- Теперь вас из окна не видно. И вы можете сказать всю правду. 

- Откуда ты знаешь? - сказал Ишутин, и у него подкосились ноги, 

пришлось опереться спиной о стену. 

- Они поймали мальчика? - спросила Алиса. 

- Не знаю, не видел... - почти кричал Ишутин. 

Алиса одним ухом слушала его вопли, но в другом звучали мысли 

замшевого человека, который никогда ни во что не вмешивается: "Конечно, 

они его поймали. Они его несли совершенно бесчувственного..." 

Ишутин нашел в себе силы оттолкнуть Алису и выбежать на улицу. Он 

спешил подальше от этого страшного дома и думал: 

"Никогда не вернусь! Сегодня же сяду в поезд - и в любую сторону, 

хоть в Магадан..." 

Коля Садовский обогнал Ишутина и снова загородил ему дорогу. 

- Мы же не договорили, - заявил он. - Самое интересное впереди. 

Ишутину пришлось затормозить. 

- Куда они понесли бесчувственного мальчика? - спросила Алиса. 

"Ведьма! - думал Ишутин. - Еще издевается! Все знает и издевается. 

Знает же, что понесли его в заколоченный дом посреди двора". 

- Все, - сказала Алиса Садовскому. - Отпускай. Он нам больше не 

нужен. Они унесли Колю в заколоченный дом посреди двора. 

- Ты что, мысли читаешь? - спросил Ишутин с облегчением. Хорошо, что 

отпустили. Могло и хуже кончиться. 

- Стыдно вам! - сказала Алиса. - У вас на глазах два здоровых мужика 

тащат мальчика, а вы от страха пытаетесь скрыть это преступление. 

- Я не хотел скрывать, но меня попросили. А может, у них есть право 

мальчиков носить? 

- Вы подлец, - сказал Коля Садовский вполне серьезно, - и не смейте 

возражать. И я с вами еще встречусь. Вам от меня никуда не деться. 

И тогда Ишутин вдруг припустил по улице. Лишь фалды его замшевого 

пиджака развевались, будто сзади за Ишутиным гнались два гуся. Алиса 

слышала его удаляющиеся сбивчивые мысли: 

"А ведь доберется... кто-нибудь до меня и доберется... Как же так - 

хочешь не вмешиваться, и обязательно до тебя кто-нибудь доберется... Нет, 

никогда! В первый же поезд и в Магадан, в Сочи, во Львов... там устроюсь 

поваром... и ни во что не вмешиваться..." 

- Он безнадежен, - сказала Алиса. - Его не перевоспитаешь. Таких 

людей лечить надо. 

- Побежали обратно, - сказал Садовский. 

Они повернули обратно под арку. Вдруг Алиса замерла. 

- Стой, - шепнула она Садовскому. 

Доски, которыми было заколочено окно на дальней от ребят стороне 

дома, раздвинулись. Из окна вылезла скромная маленькая, горбатая старушка 

в белом платочке в горошек и с букетом тюльпанов. Старушка не спеша 

засеменила к воротам. Ребята у скамейки не обратили на нее внимания. 

Старушка вышла из заколоченного дома. Алиса быстро завертела 

настройкой, ловя мысли старушки. И хорошо сделала, потому что никто, кроме 

нее самой, не понял бы ни слова в мыслях этой мирной бабушки: бабушка 

думала на космолингве - языке, которого в наше время никто еще и не знает. 

"Скорей, - думала бабушка, - они поймали этого рохлю и труса. Он 

обязательно во всем сознается, как только скроется из моих глаз. Если трус 

продал кого-то один раз, он и других продаст. Надо догнать его и 

обезвредить... А почему Алиса догадалась, что он соврал? Вот и она, в 

воротах стоит, на меня смотрит... Что у нее торчит из уха? Не провод ли 

миелофона?.." 

Алиса схватила Садовского за рукав, и они выбежали в переулок. 

- Скорей! - крикнула Алиса. - В подъезд! 

Они успели нырнуть в подъезд в тот момент, когда Крысс в образе 

старушки с невероятной для такого пожилого человека резвостью выскочил из 

ворот. Сквозь застекленную дверь подъезда они видели, как старушка 

подобрала юбку, из-под которой были видны наполеоновские сапоги с золотыми 

шпорами, и побежала по бульвару. Алиса услышала мысли пирата: 

"Попались, голубчики, теперь не уйдете! Если мы ничего не добились от 

парня, добьемся от Алисы... Сейчас или никогда..." 

- За мной! - крикнула Алиса Садовскому. - Не рассуждай! 

- А я давно уже не рассуждаю, - ответил Коля, послушно выскакивая 

вслед за Алисой во двор через черный код. 

Увидев их, ребята поняли, что случилось что-то очень важное. 

- Узнали? - спросила Юлька. - Где он? 

- Коля и толстый пират вон в том заколоченном доме, - сказала Алиса. 

- Второй пират побежал к бульвару. Он вернется через три минуты. За три 

минуты мы должны освободить Колю. Окно с той стороны забито плохо, и доски 

отодвигаются. Как окажемся внутри дома, шумите, пугайте его! Ясно? 

Заколоченный двухэтажный флигель знал, что не сегодня-завтра придут