На обоих офицерах было не новое, но чистое обмундирование, свежие подворотнички, а на ногах - форменные, массового пошива яловые сапоги, отпечатки которых, как еще вчера определил Таманцев, несомненно, не имели сходства со следами, обнаруженными у родника. 

Если Андрей разглядывал офицеров главным образом с любопытством, то Таманцев сосредоточенно работал: на всякий случай составлял мысленно и запоминал словесные портреты обоих - занятие сложное, требующее острого глаза, опыта и наблюдательности. 

По перрону пробегали два молоденьких лейтенанта - рыжеволосый, коренастый, с забинтованной рукой на перевязи и тонкий, сутуловатый, с пачкой газет под мышкой. Увидав Андрея, стоявшего позади круга зрителей, они бросились к нему. 

- Блинов, ты?! Вот это встреча!.. Здорово! - вперебивку закричали они, пожимая Андрею руку и хлопая его по плечу. - Ты где? 

- 3-здесь... - смущенно промолвил Андрей. 

- Смотри!.. Мы-то думали, ты там... - указал рукой на запад рыжеволосый, и оба продолжали: - Говорили, ты после госпиталя в разведку попал... за линию фронта... А ты по тылам кантуешься... 

- А вы к-как, р-ребята? - попытался перевести разговор Андрей. 

- Два месяца в боях... Видишь, по ордену прибавилось... До Восточной Пруссии дошли... - тараторили лейтенанты. - А ты свои чего не носишь?.. Три благодарности от Верховного... 

- Как там, в б-батальоне? Васек К-косолапов, Терпя-чий, Скоков? 

- Васек убит, а Терпячий в госпитале... И комбат убит, и замполит... Еще под Минском... Прямое попадание в капэ... - перебивая друг друга, восклицали лейтенанты. - Наумов на амбразуру лег - посмертно Героя дали... И ротный твой погиб, и Фельдман... А Басову ноги оторвало... И меня тоже хватило. - Рыжеволосый приподнял перебинтованную руку и радостно сообщил: - Гангрена начиналась, чуть не оттяпали!.. Старого состава человек сорок, остальные из пополнения... Нас под Варшаву перебрасывают... Идем - посмотришь!.. Наш эшелон на втором пути... Скоро отправляемся... 

- На втором п-пути... Сейчас, ребята... 

- Идем! - Рыжеволосый ухватил Андрея за руку. 

- Сейчас, р-ребята... Одну минуту... Сейчас п-приду... С тоской смотрел Блинов вслед убегавшим офицерам; он чувствовал, как слезы, навертываются на глаза. 

- Ты что, Андрюша? - подошел к нему Таманцев. 

- Ничего, - дрогнувшим голосом сказал Андрей. - Мой п-полк... 

- Я понял... 

- Под Варшаву едут... В-васек убит... и ротный, и к-комбат... - Андрей отвернул лицо: слеза все же выползла и заскользила по щеке. - А я... ищи и с-собирай окурки... Не хочу! - обиженно произнес Андрей. - П-подозреваемые, проверяемые - сам черт ногу сломит... П-пропади они в-все п-пропадом! 

- Милый, да если окурок нужен для дела, за него полжизни отдать не жалко! - заверил Таманцев, поспешно соображая, как разрядить ситуацию, и вмиг настраиваясь "бутафорить"[27]. 

- В п-полку я ч-человеком был... Лучшим взводом к-командовал! А з-здесь иждивенец ваш... и п-пользы от меня... 

- Некачественно ты ко мне относишься! - сделав обиженное лицо и раздувая ноздри, заявил Таманцев. - И к Паше тоже! 

- П-почему некачественно? - запротестовал Блинов. 

- Потому!.. Если ты серьезно считаешь, что от нас здесь меньше пользы, чем на передовой, то... извини... Это настолько оскорбительно - нет слов! 

С обиженным видом и не без возмущения Таманцев развел руками и, чувствуя, что теперь надо смягчать, примиряюще продолжал: 

- Ты эти завиральные мысли брось... Какой же ты иждивенец?.. А кто на этих двух наткнулся?.. Кто лейтенанта нашел?.. А след у родника?! Дурашка, да мысленно я тебе аплодирую! 

- Т-толку-то что? 

- Толк будет! Как говорил товарищ Христос: ищите и обрящете!.. Ты пойми... - Таманцев неожиданно обнял Андрея и быстро доверительно зашептал: - Я обучу тебя стрельбе по-македонски, силовому задержанию... Поднаберешься опыта, оперативная хватка появится - да тебе же цены не будет!.. Мы с Пашей сделаем из тебя настоящего чистильщика!.. Волкодава!..[28] Да ты любого парша[29] голыми руками брать сможешь!.. 

Пляска оборвалась внезапно. На путях у эшелонов призывно заиграл горн, зазвучала повторяемая громкими голосами команда: "По ваго-нам!.. По ва-го-он-ам!.." Многие оборачивались, высматривая, какой эшелон отправляется; гармошка умолкла. 

Маленький пехотинец, бросив плясать, с досадой сплюнул и, переводя дыхание и утирая платком мокрое лицо, вытянулся, став на цыпочки, чтобы разглядеть; ему крикнули из толпы и, махнув гармонисту рукой, он, одергивая гимнастерку, подошел к старшине-артиллеристу и, энергично пожимая ему руку, ломающимся баском, улыбаясь, но с огорчением громко сказал: 

- Ну... бывай! Свидимся - допляшем!.. 

И вслед за гармонистом пошел из круга. 

Зрители неохотно расходились. Круглолицый капитан и лейтенант, словно что-то вдруг вспомнив, заторопились и, покинув перрон, направились в город. 

В их поведении не было ничего подозрительного или даже примечательного. Если на станции они не прислушивались к разговорам, не присматривались и не проявляли интереса к воинским эшелонам, то теперь они шли, разговаривая между собой, и ни разу не оглянулись. 

Тем не менее Таманцев, как всегда, действовал с большой осторожностью; он следовал за офицерами на предельно дальней дистанции, Андрей шел, отстав от него еще на полсотни метров. 

Двигаясь таким образом, они оставили вправо развалины древней крепости, миновали костел и вышли к восточной окраине города. Здесь, не доходя речушки, на тихой, совсем деревенской улочке офицеры, приблизясь к одному палисаднику, открыли калитку, зайдя, заперли ее и прошли в дом, причем сделали все это привычно: по-видимому, они здесь жили или не раз бывали. 

Знаком руки Таманцев подозвал Андрея. 

- Слава богу, кажется, причалили, - с облегчением сказал он. - Ближе подходить нельзя. И здесь оставаться тоже. 

Сворачивая направо, он поспешно зашарил взглядом и, высмотрев укрытие, подходящее для наблюдения, повел глазами влево: 

- Тебе придется обойти... за речку, вон в те кусты. Я объясню капитану, как тебя найти. Давай!..