— Взгляни себе под ноги! Что там лежит? Маугли подобрал что-то белое и гладкое. — Это человечий череп, — сказал он равнодушно. — А вот и еще два. 

— Много лет назад эти люди пришли, чтобы унести сокровище. Я поговорила с ними в темноте, и они успокоились. 

— Но разве мне нужно что-нибудь из того, что ты называешь сокровищем? Если ты позволишь мне унести анкас, это будет добрая охота. Если нет, все равно это будет добрая охота. Я не враждую с Ядовитым Народом, а кроме того, я знаю Заветное Слово твоего племени. 

— Здесь только одно Заветное Слово, и это Слово — мое! 

Каа метнулся вперед, сверкнув глазами: 

— Кто просил меня привести человека? 

— Я, конечно, — прошелестела старая кобра. — Давно уже не видала я человека, а этот человек говорит по-нашему. 

— Но о том, чтобы убивать, не было уговора. Как же я вернусь в джунгли и расскажу, что отвел его на смерть? 

— Я и не убью его раньше времени. А если тебе надо уйти, вон дыра в стене. Помолчи-ка теперь, жирный убийца обезьян! Стоит мне коснуться твоей шеи, и джунгли тебя больше не увидят. Никогда еще человек не уходил отсюда живым. Я Страж Сокровищ в Княжеском городе! 

— Эта белая тварь до сих пор видела только людей. 

— Но говорят тебе, ты, белый ночной червяк, что нет больше ни князя, ни города! Вокруг нас одни только джунгли! — воскликнул Каа. 

— А сокровище есть. Но вот что можно сделать. Не уходи еще, Каа, — посмотришь, как будет бегать мальчик. Здесь есть где поохотиться. Жизнь хороша, мальчик! Побегай взад и вперед, порезвись! 

Маугли спокойно положил руку на голову Каа. 

— Эта белая тварь до сих пор видела только людей из человечьей стаи. Меня она не знает, — прошептал он. — 0на сама напросилась на охоту. Пусть получает! 

Маугли стоял, держа в руках анкас острием вниз. Он быстро метнул анкас, и тот упал наискось, как раз за клобуком большой змеи, пригвоздив ее к земле. В мгновение ока удав налег всей своей тяжестью на взвивающееся тело кобры, прижав его от клобука до хвоста. Красные глаза кобры горели, и голова на свободной шее бешено моталась вправо и влево. 

— Убей ее! — сказал Каа, видя, что Маугли берется за нож. 

— Нет, — сказал Маугли, доставая нож, — больше я не хочу убивать, разве только для пищи. Посмотри сам, Каа! 

Он схватил кобру пониже клобука, раскрыл ей рот лезвием ножа и показал, что страшные ядовитые зубы в верхней челюсти почернели и выкрошились. Белая кобра пережила свой яд, как это бывает со змеями. 

— Тхунтх (Гнилая Колода), — сказал Маугли и, сделав Каа знак отстраниться, выдернул анкас из земли и освободил белую кобру. 

— Княжескому сокровищу нужен новый страж, — сказал он сурово. — Тхунтх, ты оплошала. Побегай взад и вперед, порезвись, Гнилая Колода! 

— Мне стыдно! Убей меня! — прошипела белая кобра. 

— Слишком много было разговоров про убийство Теперь мы уйдем. Я возьму эту колючую штуку Тхунтх, потому что я дрался и одолел тебя. 

— Смотри, чтоб она не убила тебя в конце концов. Это смерть! Помни, это смерть! В ней довольно силы, чтобы убить всех людей в моем городе. Недолго ты удержишь ее, Человек из Джунглей, или тот, кто отнимет ее у тебя. Ради нее будут убивать, убивать и убивать! Моя сила иссякла, зато колючка сделает мое дело. Это смерть! Это смерть! Это смерть! 

Маугли выбрался через дыру в подземный коридор и. обернувшись, увидел, как белая кобра яростно кусает потерявшими силу зубами неподвижные лица золотых идолов, лежащих на полу, и шипит: 

— Это смерть! 

Маугли и Каа были рады, что снова выбрались на дневной свет. 

Как только они очутились в родных джунглях и анкас в руках мальчика засверкал на утреннем солнце, он почувствовал почти такую же радость, как если б нашел пучок новых цветов, для того чтобы воткнуть их себе в волосы. 

— Это ярче глаз Багиры, — сказал он с восхищением, поворачивая рубин. — Я покажу ей эту штуку. Но что хотела сказать Гнилая Колода своими словами о смерти? 

— Не знаю. Мне до кончика хвоста обидно, что она не попробовала твоего ножа. Всегда в Холодных Берлогах таится какая-нибудь беда — и на земле и под землей... А теперь я хочу есть. Ты поохотишься вместе со мною нынче на заре? — сказал Каа. 

— Нет, надо показать эту штуку Багире. Доброй охоты! 

Маугли приплясывал на бегу, размахивая большим анкасом, и останавливался время от времени, чтобы полюбоваться на него. Добравшись наконец до тех мест в джунглях, где отдыхала обычно Багира, он нашел ее у водопоя, после охоты на крупного зверя. Маугли стал рассказывать ей обо всех своих приключениях, а Багира слушала и время от времени обнюхивала анкас. Когда Маугли дошел до последних слов белой кобры, Багира одобрительно замурлыкала. 

— Значит, Белый Клобук говорил правду? — живо спросил Маугли. 

— Я родилась в княжеском зверинце в Удайпуре и, кажется, знаю кое-что о человеке. Многие люди убивали бы трижды в ночь ради одного этого красного камня. 

— Но от камня ручку только тяжелее держать. Мой блестящий ножик гораздо лучше, и — слушай! — красный камень не годится для еды. Так для чего же убивать? 

— Маугли, ступай спать. Ты жил среди людей, и... 

— Я помню. Люди убивают, потому что не охотятся, — от безделья, ради забавы. Проснись же, Багира! Для чего сделана эта колючая штука? 

Багира приоткрыла сонные глаза, и в них сверкнула лукавая искорка. 

— Ее сделали люди для того, чтобы колоть голову сыновьям Хатхи. Я видела такие на улицах Удайпура перед зверинцем. Эта вещь отведала крови многих таких, как Хатхи. 

— Но зачем же колоть ею головы слонов? — Затем, чтобы научить их Закону Человека. У людей нет ни когтей, ни зубов, оттого они и делают вот такие штуки и даже хуже. 

— Если бы я это знал, то не взял бы его. Я не хочу его больше. Смотри! 

Анкас полетел, сверкая, и зарылся в землю в пятидесяти шагах от них, среди деревьев. 

— Теперь я очистил мои руки от смерти, — сказал Маугли, вытирая руки о свежую влажную землю. — Белая кобра говорила, что смерть будет ходить за мной по пятам. Она состарилась, побелела и выжила из ума.