И человечьи слова разом остановили Багиру. Она отпрянула назад и, вся дрожа, присела на задние лапы, так что ее голова очутилась на одном уровне с головой Маугли. И опять Маугли стал смотреть, как смотрел на непокорных волчат, прямо в зеленые, как изумруд, глаза, пока в глубине зеленых зрачков не погас красный огонь, как гаснет огонь на маяке, пока пантера не отвела взгляда. Ее голова опускалась все ниже и ниже, и наконец красная терка языка царапнула ногу Маугли. 

— Багира, Багира, Багира! — шептал мальчик, настойчиво и легко поглаживая шею и дрожащую спину. — Успокойся, успокойся! Это ночь виновата, а вовсе не ты! 

— Это все ночные запахи, — сказала Багира, приходя в себя. — Воздух словно зовет меня. Но откуда ты это знаешь? 

Воздух вокруг индийской деревни полон всяких запахов, а для зверя, который привык чуять и думать носом, запахи значат то же, что музыка или вино для человека. 

Маугли еще несколько минут успокаивал пантеру, и наконец она улеглась, как кошка перед огнем, сложив лапы под грудью и полузакрыв глаза. 

— Ты наш и не наш, из джунглей и не из джунглей, — сказала она наконец. — А я только черная пантера. Но я люблю тебя, Маленький Брат. 

— Они что-то долго разговаривают под деревом, — сказал Маугли, не обращая внимания на ее последние слова. — Балдео, должно быть, рассказал им не одну историю. Они скоро придут затем, чтобы вытащить эту женщину с мужем из ловушки и бросить их в Красный Цветок. И увидят, что ловушка опустела. Хо-хо! 

— Нет, послушай, — сказала Багира. — Пускай они найдут там меня! Не многие посмеют выйти из дому, после того как увидят меня. Не первый раз мне сидеть в клетке, и вряд ли им удастся связать меня веревками. 

— Ну, так будь умницей! — сказал Маугли смеясь. 

А пантера уже прокралась в хижину. 

— Брр! — принюхалась Багира. — Здесь пахнет человеком, но кровать как раз такая, на какой я лежала в княжеском зверинце в Удайпуре. А теперь я лягу! 

Маугли услышал, как заскрипела веревочная сетка под тяжестью крупного зверя. 

— Клянусь сломанным замком, который освободил меня, они подумают, что поймали важную птицу! Поди сядь рядом со мной, Маленький Брат, и мы вместе пожелаем им доброй охоты! 

— Нет, у меня другое на уме. Человечья стая не должна знать, что я тоже участвую в этой игре. Охоться одна. Я не хочу их видеть. 

— Пусть будет так, — сказала Багира. — Вот они идут! 

Беседа под смоковницей на том конце деревни становилась все более шумной. В заключение поднялся крик, и толпа повалила по улице, размахивая дубинками, бамбуковыми палками, серпами и ножами. Впереди всех бежал Балдео, но и остальные не отставали от него, крича: 

— Колдуна и колдунью сюда! Подожгите крышу над их головой! Мы им покажем, как нянчиться с оборотнями! Нет, сначала побьем их! Факелов! Побольше факелов! 

Тут вышла небольшая заминка с дверной щеколдой. Дверь была заперта очень крепко, но толпа вырвала щеколду вон, и свет факелов залил комнату, где, растянувшись во весь рост на кровати, скрестив лапы и слегка свесив их с одного края, черная и страшная, лежала Багира. Минута прошла в молчании, полном ужаса, когда передние ряды всеми силами продирались обратно на улицу. И в эту минуту Багира зевнула старательно и всем напоказ, как зевнула бы, желая оскорбить равного себе. Усатые губы приподнялись и раздвинулись, красный язык завернулся, нижняя челюсть обвисала все ниже и ниже, так что видно было жаркую глотку; огромные клыки выделялись в черном провале рта, пока не лязгнули как стальные затворы. В следующую минуту улица опустела. Багира выскочила в окно и стала рядом с Маугли. А люди, обезумев от страха, рвались в хижины, спотыкаясь и толкая друг друга. 

— Они не двинутся с места до рассвета, — спокойно сказала Багира. — А теперь что? 

Казалось, безмолвие полуденного сна нависло над деревней, но, если прислушаться, было слышно, как двигают по земляному полу тяжелые ящики с зерном, заставляя ими двери. Багира права: до самого утра в деревне никто не шевельнется. 

Маугли сидел неподвижно и думал, и его лицо становилось все мрачнее. 

— Что я такое сделала? — сказала наконец Багира, ласкаясь к нему. 

— Ничего, кроме хорошего. Постереги их теперь до рассвета, а я усну. 

И Маугли убежал в лес, повалился на камень и уснул — он проспал весь день и всю ночь. 

Когда он проснулся, рядом с ним сидела Багира, и у его ног лежал только что убитый олень. Багира с любопытством смотрела, как Маугли работал охотничьим ножом, как он ел и пил, а потом снова улегся, опершись подбородком на руку. 

— Женщина с мужчиной добрались до Канхивары целы и невредимы, — сказала Багира. — Твоя мать прислала весточку с коршуном Чилем. Они нашли лошадь еще до полуночи, в тот же вечер, и уехали очень быстро. Разве это не хорошо? 

— Это хорошо, — сказал Маугли. 

— А твоя человечья стая не пошевельнулась, пока солнце не поднялось высоко сегодня утром. Они приготовили себе поесть, а потом опять заперлись в своих домах. 

— Они, может быть, увидели тебя? 

— Может быть. На рассвете я каталась в пыли перед воротами и, кажется, даже пела. Ну, Маленький Брат, больше здесь нечего делать. Идем на охоту со мной и с Балу. Он нашел новые ульи и собирается показать их тебе, и мы все хотим, чтобы ты по-старому был с нами... Не смотри так, я боюсь тебя? Мужчину с женщиной не бросят в Красный Цветок, и все в джунглях остается по-старому. Разве это не правда? Забудем про человечью стаю! 

— Про нее забудут, и очень скоро. Где кормится Хатхи нынче ночью? 

— Где ему вздумается. Кто может знать, где теперь Молчаливый? А зачем он тебе? Что такого может сделать Хатхи, чего бы не могли сделать мы? 

— Скажи, чтобы он пришел сюда ко мне вместе со своими тремя сыновьями. 

— Но, право же, Маленький Брат, не годится приказывать Хатхи, чтобы он «пришел» или «ушел». Не забывай, что он Хозяин Джунглей и что он научил тебя Заветным Словам Джунглей раньше, чем человечья стая изменила твое лицо. 

— Это ничего. У меня тоже есть для него Заветное Слово. Скажи, чтобы он пришел к Лягушонку Маугли а если он не сразу расслышит, скажи ему, чтобы пришел ради вытоптанных полей Бхаратпура.