Каа хорошенько осмотрелся и нашел почерневшую трещину в мраморной резьбе, там, где стена была сильнее всего разрушена, раза два-три слегка оттолкнулся головой, примериваясь, потом приподнялся на шесть футов над землей и ударил изо всей силы десять раз подряд. Мраморное кружево треснуло и рассыпалось облаком пыли и мусора, и Маугли выскочил в пробоину и бросился на землю между Багирой и Балу, обняв обоих за шею. 

— Ты не ранен? — спросил Балу, ласково обнимая Маугли. 

— Меня обидели, я голоден и весь в синяках. Но как жестоко они вас потрепали, братья мои! Вы все в крови! 

— Не одни мы, — сказала Багира, облизываясь и глядя на трупы обезьян на террасе и вокруг водоема. 

— Это пустяки, все пустяки, если ты жив и здоров, о моя гордость, лучший из лягушат! — прохныкал Балу. 

— Об этом мы поговорим после, — сказала Багира сухо, что вовсе не понравилось Маугли. — Однако здесь Каа, которому мы с Балу обязаны победой, а ты — жизнью. Поблагодари его, как полагается по нашим обычаям, Маугли. 

Маугли обернулся и увидел, что над ним раскачивается голова большого удава. 

— Так это и есть человечек? — сказал Каа. — Кожа у него очень гладкая, и он похож на Бандар-Логов. Смотри, человечек, чтоб я не принял тебя за обезьяну как-нибудь в сумерках, после того как я сменю свою кожу. 

— Мы с тобой одной крови, ты и я, — отвечал Маугли. — Сегодня ты возвратил мне жизнь. Моя добыча будет твоей добычей, когда ты проголодаешься, о Каа! 

— Спасибо, Маленький Брат, — сказал Каа, хотя глаза его смеялись. — А что может убить такой храбрый охотник? Я прошу позволения следовать за ним, когда он выйдет на ловлю. 

— Сам я не убиваю, я еще мал, но я загоняю коз для тех, кому они нужны. Когда захочешь есть, приходи ко мне и увидишь, правда это или нет. У меня ловкие руки, — он вытянул их вперед, — и если ты попадешься в западню, я смогу уплатить долг и тебе, и Багире, и Балу. Доброй охоты вам всем, учителя мои! 

— Хорошо сказано! — проворчал Балу, ибо Маугли благодарил как полагается. 

Удав положил на минуту свою голову на плечо Маугли. 

— Храброе сердце и учтивая речь, — сказал он. — С ними ты далеко пойдешь в джунглях. А теперь уходи отсюда скорей вместе с твоими друзьями. Ступай спать, потому что скоро зайдет луна, а тебе не годится видеть то, что будет. 

Луна садилась за холмами, и ряды дрожащих обезьян, которые жались по стенам и башням, походили на рваную, колеблющуюся бахрому. Балу сошел к водоему напиться, а Багира начала вылизывать свой мех. И тут Каа выполз на середину террасы, сомкнул пасть, звучно щелкнув челюстями, и все обезьяны устремили глаза на него. 

— Луна заходит, — сказал он. — Довольно ли света, хорошо ли вам видно? 

По стенам пронесся стон, словно вздох ветра в вершинах деревьев: 

— Мы видим, о Каа! 

— Хорошо! Начнем же пляску Каа — Пляску Голода. Сидите смирно и смотрите! 

Он дважды или трижды свернулся в большое двойное и тройное кольцо, покачивая головой справа налево. Потом начал выделывать петли и восьмерки и мягкие, расплывчатые треугольники, переходящие в квадраты и пятиугольники, не останавливаясь, не спеша и не прекращая ни на минуту негромкого гудения. Становилось все темнее и темнее, и напоследок уже не видно было, как извивается и свивается Каа, слышно было только, как шуршит его чешуя. 

Балу и Багира словно обратились в камень, ощетинившись и глухо ворча, а Маугли смотрел и дивился. 

— Бандар-Логи, — наконец послышался голос Каа, — можете вы шевельнуть рукой или ногой без моего приказа? Говорите. 

— Без твоего слова мы не можем шевельнуть ни рукой, ни ногой, о Каа! 

— Хорошо! Подойдите на один шаг ближе ко мне! 

Ряды обезьян беспомощно качнулись вперед, и Балу с Багирой невольно сделали шаг вперед вместе с ними. 

— Ближе! — прошипел Каа. 

И обезьяны шагнули еще раз. 

Маугли положил руки на плечи Багиры и Балу, чтобы увести их прочь, и оба зверя вздрогнули, словно проснувшись. 

— Не снимай руки с моего плеча, — шепнула Багира, — не снимай, иначе я пойду... пойду к Каа. А-ах! 

— Это всего только старый Каа выделывает круги в пыли, — сказал Маугли. — Идем отсюда. 

И все трое выскользнули в пролом стены и ушли в джунгли. 

— Уу-ф! — вздохнул Балу, снова очутившись среди неподвижных деревьев. — Никогда больше не стану просить помощи у Каа! — И он весь содрогнулся с головы до ног. 

— Каа знает больше нас, — вся дрожа, сказала Багира. — Еще немного, и я бы отправилась прямо к нему в пасть. 

— Многие отправятся туда же, прежде чем луна взойдет еще раз, — ответил Балу. — Он хорошо поохотится — на свой лад. 

— Но что же все это значит? — спросил Маугли, который не знал ничего о притягательной силе змеи. — Я видел только большую змею, которая выписывала зачем-то круги по земле, пока не стемнело И нос у Каа был весь разбит. Ха-ха! 

— Маугли, — сердито сказала Багира, — нос он разбил ради тебя, так же как мои уши, бока и лапы, плечи и шея Балу искусаны ради тебя. И Балу и Багире трудно будет охотиться в течение многих дней. 

— Это пустяки, — сказал Балу. — Зато детеныш опять с нами! 

— Правда, но он нам дорого обошелся: ради него мы были изранены, пожертвовали временем, удачной охотой, собственной шкурой — у меня выщипана вся спина — и даже нашей честью. Ибо, не забывай этого, мне, черной пантере, пришлось просить помощи у Каа, и мы с Балу потеряли разум, как малые птенцы увидев Пляску Голода. А все оттого, что ты играл с Бандар-Логами! 

— Правда, все это правда, — сказал Маугли опечалившись. — Я плохой детеныш, и в животе у меня горько. 

— Мф! Что говорит Закон Джунглей, Балу? 

Балу вовсе не желал новой беды для Маугли, но с Законом не шутят, и потому он проворчал: 

— Горе не мешает наказанию. Только не забудь, Багира, что он еще мал! 

— Не забуду! Но он натворил беды, и теперь надо его побить. Маугли, что ты на это скажешь?