Ленивая йога. Душ. Бритье. Завтракать пойду на Монпарнас, в "Дом", там все осталось, как прежде, те же посетители, как всегда: старик с "Фигаро", старик с "Тайме", старик с "Месседжеро", все трое курят сигары, одинокая очень пожилая дама, чистенькая, как фарфор, затем - кто еще? - ах да, блондин с брюнеткой, или брюнет с блондинкой, или блондин с блондином, брюнет с брюнетом - у этих цветовые комбинации реже, чем у разнополых пар; безусловно, сидит там и молодая американская семья, причем мама на стуле бочком, потому что младенец приторочен к спине. Все эти лица и группы лиц расположились на большой веранде "Дома" с полным уважением к человеческой личности и занимаемому ею пространству, храня, стало быть, и за завтраком первейшую заповедь европейского Ренессанса. Два внушительных нестареющих и немолодеющих "домских" официанта в длинных белых фартуках разносят кофе, сливки и круасаны. Рядом с верандой продавец "фрюи де мер" раскладывает на прилавке свои устрицы. Изредка, то есть почти ежедневно, на веранде появляется какой-нибудь приезжий из какого-нибудь отеля поблизости, какой-нибудь молодой джентльмен средних лет, делающий вид, что он никуда не спешит. В руках у него всегда газеты. Вот в этом и состояла прелесть парижских завтраков - все, как обычно в Париже. 

В киоске на углу Монпарнаса и Распая Лучников купил "Геральд трибюн" и двуязычное издание своего "Курьера". Сделав первый глоток кофе, он на секунду вообразил напротив за столиком Татьяну Лунину. Улыбнувшись воображению и этим как бы отдав долг своей так называемой "личной жизни", он взялся за газеты. Сначала "Курьер". Сводка погоды в подножии первой полосы. Симфи - +25°С, Париж и Лондон - +29°С, Нью-Йорк - +33°С, Москва - +9°С... Опять Москва - полюс холода из всех столиц. Экое свинство, даже климат становится все хуже. Несколько лет подряд антициклоны обходят стороной Россию, где и так всего не хватает, ни радостей, ни продуктов, и стойко висят над зажравшийся Европой, обеспечивая ей дополнительный комфорт. Главная шапка "Курьера" - запуск на орбиту советского космического корабля, один из двух космонавтов - поляк, или, как они говорят, "гражданин Польской Народной Республики". Большие скуластые лица в шлемофонах, щеки раздвинуты дежурными улыбками. На этой же полосе внизу среди прочего очередное заявление академика Сахарова и маленький портрет. Ну, разве это не справедливо, господа? В советском корабле впервые поляк на орбите, а господин Сахаров при всем нашем к нему уважении делает отнюдь не первый стейтмент. В "Геральде" все наоборот: большой портрет Сахарова и заявление наверху, сообщение о запуске на дне, лики космонавтов, как две стертые копейки. Так или иначе деморализованная и разложившаяся Россия опять дает заголовки мировым газетам. Кто же настоящие герои современной России, кто храбрее - космонавты или диссиденты? Вопрос детский, но дающий повод к основательным размышлениям. 

На солнечной стороне Монпарнаса Лучников заметил сухопарую фигуру полковника Чернока. Смешно, но он был одет в почти такой же оливкового цвета костюм, как и у Лучникова. Почти такая же голубая рубашка. Смешно, но он остановился на углу и купил "Курьер" и "Геральд". Правда, подцепил еще пальцем июльский выпуск "Плейбой". Зашел в "Ротонду" и попросил завтрак, не забыв, однако, и о рюмочке "мартеля". Кажется, он тоже заметил друга через улицу, сидящего, словно в витрине, на террасе "Дома". Заметил, но так же, как и Лучников, не подал виду. Через час у них было назначено свидание в двух шагах отсюда, в "Селекте", но этот час был в распоряжении Чернока, и он мог чуть-чуть похитрить сам с собой, развалившись на солнышке, листать газеты, прихлебывать кофе, как будто ему, как и Лучникову, вроде бы предстоит праздный день. 

Итак, поехали дальше. Политические новости Крыма. Фракция яки-националистов во Временной Государственной Думе вновь яростно атаковала врэвакуантов и потребовала немедленного выделения Острова в отдельное государство со всеми надлежащими институтами. Решительный отпор СВРП, коммунистов, с-д, к-д, "трудовиков", "друзей ислама". У всех свои соображения, но парадокс в том, что вся эта гиньольная компания с их бредовыми или худосочными идейками ближе сейчас нам, чем симпатичные ребята из "я-н". Увы, напористые, полные жизни представители новой островной нации, о возникновении которой они кричат на всех углах, сейчас опаснее любых монархистов и старорусских либералов для Идеи Общей Судьбы. Не говоря уже о "коммисах" по всему спектру, о них и говорить нет смысла. "Московские коммисы" повторяют за Москвой, "пекинские" за Пекином, еврокоммисы сидят в университетских кабинетах, пока их ученики - герильеры - шуруют по принципу еще 1905 года - "хлеб съедим, а булочные сожжем! ". Эта идея неизлечима, дряхла, тлетворна. Быть может, главным и единственным се достижением будет тот здоровый росток, который возникает сейчас в самой Москве, то начало, к которому и тянется ИОС. Андрей Арсениевич Лучников довольно часто за утренним кофе казался сам себе здоровым, умным, деятельным и непредубежденным аналитиком не только нации, но и вообще человеческого рода. 

Последний глоток кофе. Рука уже тянется к карману за вчерашними "мессажами". По осевой полосе Монпарнаса к бульвару Сон-Мишель несется, яростно сигналя, наряд полицейских машин. 9 часов 40 минут. Начинается новый сумасшедший парижский день редактора одной из самых противоречивых газет нашего времени, симферопольского "Русского Курьера". 

Записки в основном подтверждали назначенные уже ранее апойтменты, хотя одно послание было совершенно неожиданным. Вчера в обеденный час в отель позвонил мистер Джей Пи Хэлоуэй, компания "Парамаунт", и попросил месье Лютшникофф связаться с ним по такому-то телефону. Позднее, то есть в послеобеденное время, мистер Хэлоуэй, то есть старый подонок, друг юности Октопус, лично заехал в гостиницу, то есть уже вдребадан, и оставил записку: "Андрей Лучников, вам лучше сложить оружие. Капитуляция завтра в час дня, брассери „Липп", Сен-Жермен-де-Пре. Октопус". Ничего не поделаешь, придется обедать с американскими киношниками, не выбросишь ведь старого Октопуса на помойку, столько лет не виделись - три, пять? Итак, давайте распределимся. Через пятнадцать минут свидание с Черноком. В 11 часов ЮНЕСКО, Петя Сабащников. К часу едем вместе на Сен-Жермсн-де-Пре. После обеда надо позвонить в советское посольство, узнать о продлении "визы многократного использования". В 5 часов вечера с Сабашниковым - к фон Витте. В 6. 30 интервью в студии Эй-Би-Си. Затем прием Пэн-клуба в честь диссидента X. Допустимое опоздание полчаса. Укладываюсь. Вечер, надеюсь, будет свободен. Проведу его в одиночестве. Неужели это возможно? Пойду в кино на Бертолуччи. Или в тот джазовый кабачок в Картье Латэн. На ночь почитаю Платона, не выпью ни капли. Впрочем, не пойду ни в кино, ни в кабачок, а сразу залягу с Платоном... то место о тирании и свободе, прочту его заново...