Перед приездом на Третий Казенный Участок, уже тогда, когда на горизонте появилась разноцветная кучка его небоскребов с рефлектирующими стеклами, Марлен Михайлович подумал, что хорошо бы ему здесь остаться одному, избавиться бы от шофера Лопатова. В каком он чине? Наверняка не ниже майора. Он еще раз глянул на него сбоку. Эдакое лицо! Да ведь это же Нерон! В самом деле, более развращенного трудящегося не сыщешь. 

Уже в гостинице "Литейный Сплендид" Марлен Михайлович напрямую сделал шоферу предложение; 

- Послушайте, Лопатов, я буду здесь три дня без всяких переездов. Почему бы вам не махнуть в Малый Бем и Копейку? Говорят, там такое! Другая возможность вряд ли представится. 

Глаза Лопатова зажглись вдруг диким огнем: он, видно, не был лишен воображения. 

- А... вы... товарищ Кузенков... как... тут... - забормотал он. 

- Лопатов, - тонко усмехнулся Марлен Михайлович. - Надо же понимать, все ж мы люди... 

- Вот именно! - воскликнул Феофан Лопатов и весь даже засветился. 

Вот именно, как это все доходчиво - мы все люди и все хочем чего послаще. И этот крупнейший работник, таинственный генконсультант, с которого приказано глаз не спускать, тоже явный "все мы люди" и тоже хотит в индустриальной зоне гужеваться без помех. Конечно, немедленно в душу многоопытного Лопатова вкралось сомнение: обнаружат товарищи в Малом Беме и Копейке - конец карьере, отстранят от руля, придется влачить остаток жизни на родине. И в то же время... Лопатов с тоской оглядывал пустынный уютный холл "Литейного Сплендид" с мягким пружинящим полом, светильниками, скучающим в глубине холла барменом... глянул в стеклянную стену, где тускловато поблескивали зимние волны Азовского залива, и снова засосало - "все мы люди". Да гори все огнем - жизнь проходит, и в итоге будет мучительно горько и обидно за бесцельно прожитые годы, да вот как закачусь на три дня к девкам в Малый Бем и Копейку, в царство кайфа!.. Пусть потом хоть из партии вычистят, все равно я за три дня с тамошними девчонками да гомиками такие увижу, чего вы, дорогие товарищи, даже в массовом масштабе за всю жизнь не поймаете... До удивления быстро пролетели сейчас перед Лопатовым унылые годы на шоферско-сыскной службе. Скоро и сам Остров ОКЕЙ полетит в тартарары, и все пролетит, ничего не увидишь и вспомнить будет нечего. 

Все эти чувства вдруг чрезвычайно ясно отразились на мясистом лице Лопатова, а Марлен Михайлович, все тут же поняв, лишний раз поразился, как изменились за последние годы "наши люди" Через минуту Лопатова уже не было: на посольской машине рванул к международным маргариткам в Малый Бем и Копейку. 

Марлен Михайлович, освобожденно вздохнув, стал располагаться в чудесном двухкомнатном номере, окнами, конечно, на чистое море. Внизу пустынные вылизанные улочки Третьего Казенного Участка шли к пляжу. Ветер сгибал верхушки пирамидальных можжевеловых кустов, тянущихся вдоль зеркальных витрин. Изредка проезжал автомобиль или проходил какой-нибудь молодой парень в ярком анораке из пластика. Марлен Михайлович испытал вдруг чувство уюта, спокойствия, полную оторванность от проклятых проблем и нелепых инструкций. Проживу здесь три дня в полном одиночестве, не буду никому звонить, ни с кем встречаться, ну, а отчет составлю за милую душу - что нам даст этот отчет, не отдалит катастрофы ни на миг и ни на миг ее не приблизит. Просижу три дня у телевизора, буду переходить с канала на канал за Ти-Ви-Мигом, следить за перипетиями избирательной кампании. Гулять, читать газеты, смотреть телевизор... На три дня выйду из игры и постараюсь определиться, куда идти мне, с кем и за что. В конце командировки из какого-нибудь бара позвоню в Москву и скажу Вере, чтобы она позвонила мне от своей сестры. Быть может, не засекут. Вера все поймет, попрошу ее выйти на "Видное лицо" и еще раз попытаться удержать их от катастрофических решений. 

Он включил телевизор. На одном канале шла французская многосерийная чепуха, на другом играл американский джаз, на третьем бушевал советский хоккейный чемпионат... Ти-Ви-Миг он обнаружил на шестом канале. Пулеметная дробь комментатора сразу же прогнала из этого сумеречного дня сонное спокойствие и отрешенность. Камерамены показывали из Евпатории сногсшибательное событие - слет "Волчьей Сотни", на котором ультраправая организация объявляла о своем присоединении к Союзу Общей Судьбы. Какой-то дряхлый полковник (вероятно, один из последних кавалеристов Шкуро) с восторгом рассказывал молодежи о своей туристской поездке в Москву и об огромном впечатлении, которое произвел на него военный парад на Красной площади. Ни слова о коммунизме - Россия, мощь, границы империи, флаг на всех широтах мира, XXI век - век русских! В президиуме собрания Марлен Михайлович вдруг увидел профессора Фофанова, одного из "одноклассников". Еще неделю назад его, либерала, "любителя краснопузых", в таком собрании размазали бы по стене, теперь, за неделю до выборов, он был почетный гость и "волчесотенцы" ждали его слова. 

Зазвонил телефон, Марлен Михайлович передернулся. Кто может мне звонить? Кто знает, что я в "Литейном Сплендид"? Оказалось, знают те, кому полагается знать. Звонил из Феодосии Вильям Иванович Коккинаки. Под таким именем пребывал на Острове полковник Сергеев. Вальяжный профессор-археолог прибыл в Феодосию с личными научными целями из Калифорнии. Мягким картавым говорком археолог на правах старого друга и знатока Крыма приглашал Марлена Михайловича посетить его в Феодосии. В том случае, если вас одолеют дела или визитеры, дорогой мой, милости прошу - я снял дивный особнячок у моря, мы сможем, как в старые времена, поспорить о третьем слое кургана Тепсень или о происхождении древних водоемов на склонах Легинера. Позвольте, какие визитеры, я никого не жду, возразил Марлен Михайлович, ни с кем не намерен... Да-да, конечно, я и сам люблю уединение, зачастил господин Коккинаки, сочувствую вам от всей души. Вот только вчера избавился от одного нумизмата, некий Игнатьев-Игнатьев, личность любопытная, но полный дилетант. Советую вам таких любителей адресовать к своему - ха-ха - шоферу или даже прямо ко мне. Ну, а уж если полезут какие-нибудь древние египтяне, то тогда просто звоните мне, дорогой мой, вот - запишите телефон.