Пока все это происходило, я отрядил Пятницу и помощника капитана к баркасу с приказанием унести с него парус и весла. Тем временем три отсутствовавшие к счастью для них матроса, услыхав выстрелы, воротились. Когда они увидели, что капитан их из пленника превратился в победителя, они даже не пытались сопротивляться и беспрекословно дали себя взять. Таким образом, победа наша была полная. 

Теперь капитану и мне оставалось только поведать друг другу наши приключения. Я начал первый и рассказал ему всю мою историю, которую он выслушал с жадным вниманием и очень поражался чудесной случайности, давшей мне возможность запастись съестными припасами и оружием. Не было, впрочем, ничего удивительного в том, что мой рассказ так его взволновал: вся жизнь моя на острове была сплошным рядом чудес. Но когда от моей необычайной судьбы, мысль его естественно перенеслась к его собственной и ему показалось, что я был сохранен здесь как бы для спасения его жизни, из глаз его хлынули слезы, и он не мог выговорить больше ни слова. 

После этого я пригласил его и обоих его путников к себе в замок, куда мы дошли моим обыкновенным путем, т.е. через крышу дома. Я предложил моим гостям подкрепиться тем, что у меня было, а затем показал им свое домашнее хозяйство со всеми хитроумными приспособлениями, какие были сделаны мною за долгие, долгие годы моей одинокой жизни. 

Они изумлялись всему, что я им показывал, всему, что они от меня узнавали. Но капитана больше всего поразили воздвигнутые мной укрепления и то, как искусно было скрыто мое жилье в чаще деревьев. Действительно, благо. даря необыкновенной силе растительности в тропическом климате моя рощица за двадцать лет превратилась в такой густой лес, что сквозь него можно было пробраться только по узенькой извилистой тропинке, которую я оставил нарочно для этого при посадке деревьев. Я объяснил моим новым знакомым, что этот замок - главная моя резиденция, но что, как у всех владетельных особ, у меня есть и другая, - загородный дворец, который я тоже иногда посещаю. Я обещал показать им его в другой раз, теперь же нам следовало подумать, как выручить от разбойников корабль. Капитан вполне согласился со мной, но прибавил, что он решительно недоумевает, как к этому приступить, ибо на корабле осталось еще двадцать шесть человек экипажа. Так как все они замешаны в заговоре, т. е. в таком преступлении, за которое по закону полагается смертная казнь, то они будут упорствовать в своем мятеже до последней крайности. Им хорошо известно, что если они нам сдадутся, то тотчас по возвращении в Англию или в какую нибудь из английских колоний будут повешены. А при таких условиях немыслимо вступить с ними в бой с такими слабыми силами. Слова капитана заставили меня призадуматься. Его соображения казались мне вполне основательными. А между тем надо было на что нибудь решиться: постараться хитростью заманить их в ловушку и напасть на них врасплох или же помешать им высадиться и перебить нас. Но тут я подумал, что вскоре экипаж корабля начнет тревожиться за судьбу товарищей и лодки и, наверно, отправит на берег другую лодку поискать их. На этот раз они должно быть явятся вооруженные, и тогда нам не справиться с ними. Капитан нашел мои предположения вполне основательными. 

Тогда я сказал, что, по моему, нам прежде всего следует позаботиться о том, чтобы разбойники не могли увести обратно баркас, на котором приехала первая партия, а для этого надо сделать его непригодным для плавания. Мы тотчас отправились к нему, сняли с него оружие, пороховницу, две бутылки - одну с водой, другую с ромом, мешок с сухарями, большой кусок сахару (фунтов пять или шесть), завернутый в парусину. Я очень обрадовался этой добыче, особенно водке и сахару: ни того, ни другого я не пробовал уж много, много лет. 

Вытащив на берег весь этот груз (весла, мачта, парус и руль были убраны раньше, о чем я уже говорил), мы пробили в дне баркаса большую дыру. Таким образом, если бы нам и не удалось одолеть неприятеля, он по крайней мере не мог взять от нас своей лодки. Сказать по правде, я и не надеялся, чтобы нам посчастливилось захватить в свои руки корабль, но что касается баркаса, то починить его ничего не стоило, а на таком судне легко было добраться до подветренных островов, захватив по дороге наших друзей испанцев, о которых я не забыл. Когда мы общими силами оттащили баркас в такое место, куда не достигал прилив, и пробили дыру в дне, которую нельзя было быстро заделать, мы присели отдохнуть и посоветоваться, что нам делать дальше. Но не успели мы приступить к совещанию, как с корабля раздался пушечный выстрел и на нем замахали флагом. Это был, очевидно, призывной сигнал для баркаса. Но баркас не трогался. Немного погодя грянул второй выстрел, потом еще и еще. Сигналить флагом тоже продолжали. 

Наконец, когда все эти сигналы и выстрелы остались без ответа и баркас не показывался, с корабля спустили второю шлюпку (все это было мне отлично видно в подзорную трубу). Шлюпка направилась к берегу, и, когда она подошла ближе, мы увидели, что в ней было не менее десяти человек, и все с ружьями. 

От корабля до берега было около шести миль, так что мы имели время рассмотреть сидевших в шлюпке людей. Мы различали даже лица. Так как течением шлюпку относило немного восточнее того места, куда мы вытащили баркас, то матросы гребли вдоль берега, чтобы пристать к тому самому месту, куда пристала первая лодка.