он никогда не проснется. Дальше я увидел длинную белую бороду старика 

Мэхона, лежавшую на его груди, его лицо, обращенное к небу, -- словно пуля 

пронзила его здесь, у румпеля. Один матрос спал на носу шлюпки, обняв обеими 

руками форштевень, а щекой прижавшись к планширу. Восток созерцал их 

безмолвно. 

С тех пор я познал его очарование; я видел таинственные берега, 

спокойные воды, земли темных народов, где Немезида украдкой подстерегает, 

преследует и настигает многих представителей расы победителей, гордых своею 

мудростью, своим знанием, своею силой. Но для меня в этом видении моей 

юности -- весь Восток. Он открылся мне в то мгновение, когда я -- юноша -- 

впервые взглянул на него. Я пришел к нему после битвы с морем -- и я был 

молод, и я видел, что он глядит на меня. И это все, что у меня осталось! 

Только мгновение; миг напряжения, романтики, очарования -- юности!.. Дрожь 

солнечного света на незнакомом берегу, время, чтобы вспомнить, вздохнуть 

и... прощай! Ночь... прощай... 

Он отхлебнул из стакана. 

-- Ах, доброе старое время... Доброе старое время... Юность и море! 

Чары и море! Славное сильное море, -- соленое, горькое море, которое умеет 

нашептывать и реветь и убивать... 

Он снова хлебнул вина. 

-- Что же чудесней -- море, само море, или, может быть, юность? Кто 

знает? Но вы -- все вы получили кое-что от жизни: деньги, любовь -- то, что 

можно получить на суше... скажите же мне: не лучшее ли то было время, когда 

мы были молоды и скитались по морям... Были молоды и ничего не имели, а море 

не дает ничего, кроме жестоких ударов, и нет-нет предоставит вам случай 

почувствовать вашу силу... только это и дает оно вам, о ней-то все вы и 

сожалеете. 

И все мы кивнули ему -- финансист, бухгалтер, адвокат, -- все мы 

кивнули ему через стол, который, словно неподвижная полоса темной воды, 

отражал наши лица, изборожденные морщинами, лица, отмеченные печатью труда, 

разочарований, успеха, любви; отражал наши усталые глаза; они глядят 

пристально, они глядят тревожно, они всматриваются во что-то за пределами 

жизни -- в то, что прошло, и чего все еще ждешь, -- прошло невидимое, во 

вздохе, вспышке -- вместе с юностью, силой, романтикой грез...