-- И что с ней сталось? -- Вера смотрела во все глаза на мисс Брент. 

-- Разумеется, я не захотела держать ее дальше под своей крышей. Никто не может сказать, что я потворствую разврату. 

-- И что же с ней сталось? -- повторила Вера совсем тихо. 

-- На ее совести уже был один грех, -- сказала мисс Брент. -- Но мало этого: когда все от нее отвернулись, она совершила грех еще более тяжкий -- наложила на себя руки. 

-- Покончила жизнь самоубийством? -- в ужасе прошептала Вера. 

-- Да, она утопилась. 

Вера содрогнулась. Посмотрела на бестрепетный профиль мисс Брент и спросила: 

-- Что вы почувствовали, когда узнали о ее самоубийстве? Не жалели, что выгнали ее? Не винили себя? 

-- Себя? -- взвилась Эмили Брент. -- Мне решительно не в чем упрекнуть себя. 

-- А если ее вынудила к этому ваша жестокость? -- спросила Вера. 

-- Ее собственное бесстыдство, ее грех, -- вот что подвигло ее на самоубийство. Если бы она вела себя как приличная девушка, ничего подобного не произошло бы. 

Она повернулась к Вере. В глазах ее не было и следа раскаяния: они жестко смотрели на Веру с сознанием своей правоты. Эмили Брент восседала на вершине Негритянского острова, закованная в броню собственной добродетели. Тщедушная старая дева больше не казалась Вере смешной. Она показалась ей страшной. 

Доктор Армстронг вышел из столовой на площадку. Справа от него сидел в кресле судья -- он безмятежно смотрел на море. Слева расположились Блор и Ломбард -- они молча курили Как и прежде, доктор заколебался. Окинул оценивающим взглядом судью Уоргрейва Ему нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Он высоко ценил острую логику судьи, и все же его обуревали сомнения. Конечно, мистер Уоргрейв человек умный, но он уже стар В такой переделке скорее нужен человек действия И он сделал выбор. 

-- Ломбард, можно вас на минутку? 

Филипп вскочил. 

-- Конечно. 

Они спустились на берег. 

Когда они отошли подальше, Армстронг сказал: 

-- Мне нужна ваша консультация. 

Ломбард вскинул брови. 

-- Но я ничего не смыслю в медицине. 

-- Вы меня неправильно поняли, я хочу посоветоваться о нашем положении. 

-- Это другое дело. 

-- Скажите откровенно, что вы обо всем этом думаете? -- спросил Армстронг. 

Ломбард с минуту подумал. 

-- Тут есть над чем поломать голову, -- сказал он. 

-- Как вы объясните смерть миссис Роджерс? Вы согласны с Блором? 

Филипп выпустил в воздух кольцо дыма. 

-- Я вполне мог бы с ним согласиться, -- сказал он, -- если бы этот случай можно было рассматривать отдельно. 

-- Вот именно, -- облегченно вздохнул Армстронг: он убедился, что Филипп Ломбард далеко не глуп. 

А Филипп продолжал: 

-- То есть если исходить из того, что мистер и миссис Роджерс в свое время безнаказанно совершили убийство и вышли сухими из воды. Они вполне могли так поступить. Что именно они сделали, как вы думаете? Отравили старушку? 

-- Наверное, все было гораздо проще, -- сказал Армстронг. -- Я спросил сегодня утром Роджерса, чем болела мисс Брейди. Ответ пролил свет на многое. Не буду входить в медицинские тонкости, скажу только, что при некоторых сердечных заболеваниях применяется амилнитрит. Когда начинается приступ, разбивают ампулу и дают больному дышать. Если вовремя не дать больному лекарство, это может привести к смерти. 

-- Уж чего проще, -- сказал задумчиво Ломбард, -- а это, должно быть, огромный соблазн. 

Доктор кивнул головой. 

-- Да им и не нужно ничего делать -- ни ловчить, чтобы раздобыть яд, ни подсыпать его -- словом, им нужно было только ничего не делать. К тому же Роджерс помчался ночью за доктором -- у них были все основания думать, что никто ничего не узнает. 

-- А если и узнает, то не сможет ничего доказать, -- добавил Филипп Ломбард и помрачнел. -- Да, это многое объясняет. 

-- Простите? -- удивился Армстронг. 

-- Я хочу сказать, это объясняет, почему нас завлекли на Негритянский остров. За некоторые преступления невозможно привлечь к ответственности. Возьмите, к примеру, Роджерсов Другой пример, старый Уоргрейв: он совершил убийство строго в рамках законности. 

-- И вы поверили, что он убил человека? -- спросил Армстронг. 

Ломбард улыбнулся: 

-- Еще бы! Конечно, поверил. Уоргрейв убил Ситона точно так же, как если бы он пырнул его ножом! Но он был достаточно умен, чтобы сделать это с судейского кресла, облачившись в парик и мантию. Так что его никак нельзя привлечь к ответственности обычным путем. 

В мозгу Армстронга молнией пронеслось: "Убийство в госпитале. Убийство на операционном столе. Безопасно и надежно -- надежно, как в банке..." 

А Ломбард продолжал: 

-- Вот для чего понадобились и мистер Оним, и Негритянский остров. 

Армстронг глубоко вздохнул. 

-- Теперь мы подходим к сути дела. Зачем нас собрали здесь? 

-- А вы как думайте -- зачем? -- спросил Ломбард. 

-- Возвратимся на минуту к смерти миссис Роджерс, -- сказал Армстронг. -- Какие здесь могут быть предположения? Предположение первое: ее убил Роджерс -- боялся, что она выдаст их. Второе: она потеряла голову и сама решила уйти из жизни. 

-- Иначе говоря, покончила жизнь самоубийством? -- уточнил Ломбард. 

-- Что вы на это скажете? 

-- Я согласился бы с вами, если бы не смерть Марстона, -- ответил Ломбард. -- Два самоубийства за двенадцать часов -- это чересчур! А если вы скажете мне, что Антони Марстон, этот молодец, бестрепетный и безмозглый, покончил с собой из-за того, что переехал двух ребятишек, я расхохочусь вам в лицо! Да и потом, как он мог достать яд? Насколько мне известно, цианистый калий не так уж часто носят в жилетных карманах. Впрочем, об этом лучше судить вам. 

-- Ни один человек в здравом уме не станет держать при себе цианистый калий, если только он по роду занятий не имеет дело с осами, -- сказал Армстронг. 

-- Короче говоря, если он не садовник-любитель или фермер? А это занятие не для Марстона. Да, цианистый калий не так-то легко объяснить. Или Антони Марстон решил покончить с собой, прежде чем приехал сюда, и на этот случай захватил с собой яд, или...