озера блестела от лунного света. Адам почувствовал, что Ровина стала 

мерзнуть, и обнял ее за плечи. 

- Кажется, уже почти все пошли спать, - сказал Адам. Ровина снова 

тихонько рассмеялась. 

- Я видела, что вы это заметили. 

Адам повернул ее к себе, откинул ее голову и поцеловал. 

- И мы пойдем. 

Губы их снова встретились. Он почувствовал, как она крепко обняла его. 

- Все, что я раньше говорила, - правда. Это не записано в контракте, 

- прошептала она. 

- Я знаю. 

- Сама девушка может здесь о чем угодно договариваться, но Хэнк 

строго следит за тем, чтобы все происходило на сугубо добровольных 

началах. - Ровина еще ближе прильнула к нему. - Хэнку наверняка хотелось 

бы, чтобы вы это знали. Ему важно, какого вы будете мнения о нем. 

- В данный момент, - прошептал он в ответ, - Хэнк меня вообще не 

интересует. 

Они вошли в спальню Адама через наружную дверь - тем же путем, каким 

попал туда Адам утром. В комнате было тепло. Кто-то предусмотрительно 

растопил камин, и теперь языки пламени отбрасывали свет и тени на потолок. 

Покрывало с двуспальной кровати было снято, верхняя простыня отвернута. 

...Когда забрезжил рассвет, она спросила его с чуть насмешливой 

улыбкой: 

- Ты все еще продолжаешь считать, что черное - это прекрасно? 

- Еще в большей степени, чем прежде, - ответил Адам, и он 

действительно так думал. 

Они спокойно лежали рядом. Ровина оперлась на локти и посмотрела на 

него. Затем улыбнулась. 

- А из проклятых бледнолицых вы далеко не худший вариант. 

Как и накануне, Адам раскурил две сигареты и одну из них протянул 

Ровине. 

- Думаю, правильно говорят, что черное - это прекрасно, - мгновение 

спустя произнес он. - И еще я считаю, все действительно прекрасно, если 

смотреть на это через призму приятного для тебя дня. 

- А сегодня выпал именно такой день? 

- Знаешь, что я сказал бы сегодня? Сегодня я бы сказал: "Уродство - 

это прекрасно". 

- Мне хотелось бы увидеть тебя снова. Скажи, как это сделать? - 

проговорил Адам. 

Впервые за все время в голосе Ровины зазвучали резкие нотки: 

- Это исключено, и мы оба это знаем. Адам стал возражать, но Ровина 

приложила палец к его губам. 

- До сих пор мы не лгали друг другу. Поэтому и сейчас не будем. 

Адам понимал, что Ровина права: то, что здесь началось, здесь же 

должно и кончиться. Детройт - это не Париж, и не Лондон, и даже не 

Нью-Йорк. В сущности, Детройт, несмотря ни на что, - небольшой город, 

который только-только начинал проявлять большую терпимость к людям и 

происходящим вокруг них событиям, поэтому Адаму трудно было бы сохранить 

для себя одновременно и Детройт, и Ровину. При мысли об этом ему стало 

грустно. Ощущение грусти не покидало его целый день и даже поздно вечером, 

когда, простившись с озером Хиггинса, он двинулся в южном направлении к 

себе домой. 

Когда Адам перед отъездом прощался с гостеприимным хозяином, тот 

сказал: 

- Нам почти не удалось поговорить, Адам. А хотелось бы. Не 

возражаете, если я позвоню на следующей неделе? 

Адам ответил, что будет рад. 

Ровины, с которой Адам простился ранее за двумя закрытыми дверьми, 

нигде не было видно. 

Глава 16 

- О Боже праведный! - воскликнул Адам. - Я же совсем забыл позвонить 

жене. - И он виновато подумал, что еще в субботу утром намеревался 

позвонить Эрике, чтобы помириться. Сейчас уже воскресный вечер, а он так и 

не снял трубки. Правда, все это время мысли его были заполнены Ровиной, да 

и посмотреть Эрике в глаза после всего происшедшего Адаму было неловко. 

- А может, нам свернуть с шоссе и поискать телефонную будку? - 

спросил Пьер Флоденхейл. Они ехали на юг по федеральному шоссе ь 75 и 

находились в пригородах Флинта. Пьер вел автомобиль Адама от самого 

"коттеджа". Дело в том, что молодой гонщик приехал туда не один, но его 

спутник отбыл раньше, поэтому Адам охотно предложил Пьеру подвезти его и 

вместе вернуться в Детройт. И когда Пьер, в свою очередь, предложил Адаму 

сесть вместо него за руль, тот обрадовался, так как это позволило ему 

немного подремать. 

Между тем на землю спустились сумерки. Фары их автомобиля пронзали 

темноту, как и фары других машин, возвращавшихся из-за города. 

- Нет, - сказал Адам. - На это уйдет слишком много времени. Давайте 

не будем останавливаться. 

Адам протянул было руку, нащупывая трубку радиотелефона, который был 

установлен у него под щитком приборов. Они ведь скоро въедут в Большой 

Детройт, и вполне возможно, что у Эрики, как обычно в течение недели, 

включен на кухне радиотелефон. Но Адам опустил руку, решив все же не 

звонить. Он чувствовал, что начинает нервничать при одной мысли о 

разговоре с Эрикой; нервозность все сильнее охватывала его, когда через 

полчаса они миновали Блумфилд-Хиллз и вскоре свернули с автострады на 

запад, в направлении озера Куортон. 

Сначала он хотел, чтобы Пьер довез его домой и на этой же машине 

отправился к себе в Дирборн. Но потом Адам предложил Пьеру зайти и 

обрадовался, когда тот согласился. Так, подумалось Адаму, он хоть будет 

под прикрытием гостя, когда окажется лицом к лицу с Эрикой. 

Но ему не нужно было волноваться. 

Когда автомобиль, скрипя тормозами, застыл на посыпанной гравием 

площадке перед домом Трентонов, вспыхнул свет, распахнулась дверь, и 

навстречу ему выпорхнула радостная Эрика. 

- Здравствуй, милый! Я так соскучилась по тебе! - Эрика поцеловала 

мужа, тем самым давая ему понять: субботний инцидент исчерпан и не стоит 

вспоминать о нем. 

В тот момент Адам не мог только знать, что хорошее настроение Эрики 

частично объяснялось причудливыми часиками, которые были у нее на руке и 

которые она в очередной раз "прихватила" в магазине, пока муж был в 

отъезде. 

Между тем Флоденхейл вылез из машины, и Адам представил его Эрике. 

Эрика одарила гостя своей очаровательной улыбкой. 

- Я видела вас во время автогонок. - И добавила: 

- Если бы я знала, что вы везете Адама домой, то, наверное, очень бы