- За этим я к вам и пришел, верно? - Какого же ответа этому сукину 

сыну надо? Чтоб он стал сапоги ему лизать? 

- Да, конечно. Значит, я так понимаю, что вы согласны. Несколько 

недель поучитесь - за это вам тоже будут платить. В зале вам сообщат 

остальное: когда начнете, куда приходить. И еще одно. 

Вот сейчас будет проповедь. Ролли Найт просто носом почуял. Может, 

этот белый ниггер еще и проповеди в свободное время читает. 

А тем временем сотрудник снял роговые очки и, пригнувшись к столу, 

сложил вместе кончики пальцев. 

- Вы малый неглупый. Понимаете, что к чему. И понимаете, что вам 

сейчас дают возможность выбиться в люди, потому что такие настали времена 

и так уж обстоит дело. Люди и организации вроде нашей компании поняли то, 

чего раньше не понимали. Не важно, что поздновато, - главное, что это 

произошло, что начались перемены, и не только здесь. Вы, возможно, не 

верите, но это так. - Сотрудник взял карандаш, покатал его в пальцах и 

снова положил. - Возможно, раньше у вас не было случая выбиться и такой 

шанс открывается вам впервые. Думаю, что так оно и есть. Но я плохо бы 

выполнял свою работу, если бы не сказал вам, что при вашей биографии 

другого такого шанса у вас не будет - во всяком случае, в нашей компании. 

Немало ребят проходит через эту нашу контору. Одни потом выбиваются в 

люди, другие - нет. И выбиваются те, кто этого хочет. - Сотрудник в упор 

посмотрел на Ролли. - Так что не дурите, Найт, используйте этот шанс. Это 

лучший совет, какой я могу вам сегодня дать. - Он протянул Найту руку. - 

Желаю удачи. 

Нехотя, с ощущением, что его провели - а в чем, непонятно, - Ролли 

пожал протянутую руку. 

В зале, как и говорил сотрудник, ему сказали, когда приступать к 

работе. 

*** 

Курсы подготовки, организованные на средства компании и федеральных 

властей, были рассчитаны на восемь недель. Ролли Найт продержался только 

полторы. 

Он получил столько денег за первую неделю, сколько уже давно не 

держал в руках. В субботу и воскресенье он напился. Однако в понедельник 

все-таки сумел вовремя проснуться и успеть на автобус, на котором доехал 

до курсов компании в противоположном конце города. 

Но во вторник усталость взяла свое. Проснулся он, лишь когда через 

незашторенное грязное окно солнечные лучи ударили ему в лицо. С трудом 

продрав глаза, Ролли встал с кровати и, щурясь, подошел к окну. Уличные 

часы внизу показывали почти полдень. 

Он понял, что все кончено - работы ему не видать. Но воспринял это с 

безразличием. Он не почувствовал разочарования, потому что с самого начала 

предвидел такой исход. А как и когда наступит конец - это уже детали. 

Жизнь не научила Ролли Найта - как и десятки тысяч таких, как он, - 

заглядывать вперед. Когда ты родился в нищете, с тех пор ничего не 

приобрел и привык без всего обходиться, где уж там заглядывать вперед - 

живешь сегодняшним днем, данной минутой, здесь и сейчас. Многие из тех, 

кто обитает в белом мире - люди недалекие, неглубокие, - называют таких, 

как Ролли Найт, "лежачим камнем" и осуждают их. Социологи, понимающие это 

явление и сочувствующие таким, как Ролли Найт, называют это "ориентацией 

на данный момент" или "неверием в будущее". Ролли, естественно, ничего 

этого не слыхал, но инстинктивно действовал сообразно обоим определениям. 

Вот и сейчас инстинкт подсказывал ему, что он еще не очухался. И 

соответственно, он взял и уснул. 

Ему и в голову не пришло хотя бы показаться потом на курсах или зайти 

в бюро по найму. Он опять взялся за старое, стал слоняться по улицам, 

иногда разживаясь долларом, если повезет, а иногда обходясь и без оного. 

Полисмен, которого он тогда так обозлил - поистине чудеса! - пока не 

трогал его. 

Остался лишь один след - так, во всяком случае, тогда казалось - от 

поступления Ролли на работу. 

Через четыре недели как-то днем к нему в комнату, где он, пользуясь 

попустительством хозяина, пока еще жил, явился инструктор с курсов. Ролли 

Найт вспомнил этого человека - мясистый, краснорожий, бывший мастер, уже 

начавший лысеть, никак не мог отдышаться, поднявшись по лестнице. 

- Ты почему бросил курсы? - резко спросил он. 

- Выиграл Большой ирландский кубок, приятель. Можно теперь и не 

работать. 

- Все вы такие! - Гость с отвращением оглядел убогое жилище. - 

Подумать только, что налогоплательщикам приходится содержать такое 

отродье. Будь моя воля... - Он не договорил фразы и достал какую-то 

бумажку. - Распишись здесь. Тут сказано, что больше ты ходить на курсы не 

будешь. 

Не желая скандалить, Ролли покорно расписался. 

- Да, кстати, компания уже выписала тебе несколько чеков. Теперь эти 

деньги должны быть ей возвращены. - Он покопался в своих бумагах, которых 

у него была целая куча. - Тебя просили расписаться еще и здесь. 

Ролли написал свою фамилию на чеках. Их было четыре. 

- В следующий раз, - раздраженно бросил инструктор, - постарайся не 

доставлять людям беспокойства. 

- А ну, вали отсюда, сало!.. - бросил Ролли Найт и зевнул. 

Ни Ролли, ни его визитер не знали, что все время, пока происходил 

этот обмен любезностями, на улице напротив дома стояла дорогая машина 

последней марки. В ней сидел высокий, благообразного вида седовласый негр, 

проследивший за тем, как инструктор вошел в дом. И теперь, когда румяный 

здоровяк вышел из дома, сел в машину и поехал прочь, за ним, как и ранее 

почти весь этот день, на расстоянии последовала стоявшая напротив машина. 

Глава 10 

- Да хватит тебе возиться с этим питьем, детка. У меня там в номере 

целая бутылка стоит. 

Коммивояжер Олли бросил нетерпеливый взгляд на Эрику Трентон, 

сидевшую в полутьме по другую сторону маленького черного столика. 

На улице стоял день. Они сидели в баре при гостинице на шоссе Куинс, 

недалеко от Блумфилд-Хиллз, и Эрика не спеша пила уже второй коктейль, 

который она заказала, чтобы потянуть время, хотя и понимала, что это 

глупо, потому что либо надо заниматься тем, ради чего они сюда приехали, 

либо нет. А если уж заниматься, так не лучше ли поскорее.