приготовленный ею час назад зеленый салат все еще сохраняет свою свежесть. 

Говяжья вырезка, которую Эрика нарезала маленькими кусочками, чтобы класть 

в кастрюльку с кипящим маслом, равно как специи и соусы, стояла тоже тут. 

Как только Адам подъедет, ей потребуется всего несколько минут на то, 

чтобы подать ужин. 

Она уже раза два подкидывала дрова в камин, и теперь в гостиной и в 

смежной с нею столовой стало ужасно жарко. Эрика открыла было окно, чтобы 

впустить холодный воздух, но камин тотчас задымил, и ей пришлось закрыть 

окно; тут она вспомнила, что в шесть часов открыла одну из бутылок 

"Шато-Латур-61", которые хранились для особых случаев, - она ведь 

рассчитывала в половине седьмого уже разлить его. Сейчас она снова отнесла 

его на кухню и закупорила бутылку. 

Вернувшись в комнаты, она включила стереомагнитофон. Отзвучали 

последние такты какой-то записанной на кассету мелодии, и началась другая. 

Это были "Багамские острова" - любимая песенка Эрики, которую ее отец 

частенько наигрывал на гитаре, а Эрика подпевала. Но сегодня сладкая 

мелодия нагнала на нее лишь грусть и тоску по дому. 

Она резко выключила проигрыватель, не дослушав песенку до конца, и 

поспешно промокнула платком навернувшиеся слезы, чтобы они не испортили 

косметики. 

В пять минут девятого зазвонил телефон, и Эрика радостно бросилась к 

аппарату. Но это был не Адам: мистера Трентона вызывала междугородная, и 

из слов телефонистки Эрика поняла, что звонит сестра Адама, Тереза, из 

Пасадены, штат Калифорния. В ответ на вопрос телефонистки: "Будете 

говорить с кем-нибудь другим?" - Тереза, наверняка зная, что невестка на 

линии, помедлила и сказала: "Нет, мне нужен мистер Трентон. Пожалуйста, 

попросите передать ему, чтобы он мне позвонил". 

Эрика обозлилась: ну что за скупердяйство, почему было не поговорить 

с ней, а она сегодня была рада поболтать. Эрика прекрасно понимала, что 

Тереза, овдовев год назад и оставшись с четырьмя детьми, вынуждена считать 

каждый грош, но уж не настолько она обеднела, чтобы не иметь возможности 

заплатить за междугородный разговор. 

Эрика написала на бумажке, что Адам должен позвонить сестре, и 

указала номер телефонистки в Пасадене. 

Наконец в двадцать минут девятого позвонил из своей машины Адам и 

сообщил, что находится на Саутфилдском шоссе и едет домой. Значит, он 

будет через четверть часа. По взаимной договоренности у Эрики на кухне по 

вечерам был всегда включен приемник фирмы "Ситизен" и Адам всегда 

произносил условную фразу: "Подогрей оливковое масло". Употребил он эту 

фразу и сейчас, что означало: 

"Приготовь стакан мартини. Порадовавшись тому, что она решила подать 

ужин, который не испортился от долгого ожидания, Эрика поставила два 

стакана для мартини в морозильник и принялась смешивать коктейль. 

Она еще успеет подняться в спальню, поправить прическу, подмазаться и 

надушиться - теми самыми духами. Взгляд в большое зеркало подтвердил ей, 

что брючный костюм из пестрого кашемира, который она выбирала не менее 

тщательно, чем все остальное, по-прежнему хорошо на ней сидит. И когда 

раздался звук ключа, поворачиваемого в замке, Эрика сбежала вниз по 

лестнице, волнуясь, как юная невеста. 

Адам с виноватым видом вошел в комнату. 

- Извини за опоздание. 

У него, как обычно, был свежий, нисколько не помятый вид; ясные глаза 

блестели, точно он еще только собирался приступить к работе, а не вернулся 

после напряженного рабочего дня. Правда, в последнее время Эрика стала 

замечать таившееся под этой маской раздражение, но сейчас она не могла бы 

сказать, так это или нет. 

- Не важно. - Она поцеловала его, решив не корить за задержку: самым 

неподходящим было бы реагировать, как Hausfrau "Здесь: типичная 

жена-домохозяйка (нем.).", на его опоздание. Адам, в свою очередь, 

рассеянно поцеловал жену и, пока она разливала в гостиной мартини, стал 

обстоятельно рассказывать, что именно задержало его. 

- Мы с Элроем были у Хаба. Хаб так на нас обрушился. Тут было ни 

выйти, ни позвонить. 

- Обрушился - на тебя? - Как и все жены сотрудников компании, Эрика 

знала, что Хаб, или Хаббард Хьюитсон, отвечал за производство автомобилей 

во всей Северной Америке и был кронпринцем автомобилестроения, обладавшим 

огромной властью. Он мог, в частности, повысить или уничтожить любого 

сотрудника компании, кроме председателя совета директоров и президента, 

ибо они были выше его. Все знали, как требователен Хаб и как беспощаден к 

тем, кто не отвечает его требованиям. 

- Частично - на меня, - сказал Адам. - Но в основном Хаб занимался 

словоизвержением. К завтрашнему дню это у него пройдет. - И Адам рассказал 

Эрике о добавках к "Ориону" и о дополнительных затратах, что, как и 

предполагал Адам, сорвало крышку с котла. По возвращении с автодрома Адам 

сообщил обо всем Элрою Брейсуэйту, вице-президенту по модернизации 

продукции, и тот решил, что они должны немедленно пойти к Хабу и выдержать 

обстрел, - так они и поступили. 

Но как бы резко ни вел себя Хаб, человек он был разумный, и сейчас 

он, по всей вероятности, уже примирился с необходимостью добавок и 

вытекающих из этого затрат. Адам понимал, что принял на автодроме 

правильное решение. Тем не менее владевшее им раздражение не проходило, 

хотя чуть и поубавилось после того, как он выпил мартини. 

Он протянул жене стакан, чтобы она снова наполнила его, и опустился в 

кресло. 

- Зачем ты зажгла камин? У нас сегодня безумно жарко. На столике, 

возле которого он сел, стояли цветы, купленные днем Эрикой. Адам небрежно 

отодвинул в сторону вазу, чтобы освободить место для стакана. 

- Я подумала, что так будет уютнее. Он посмотрел на нее в упор. 

- Ты считаешь, что обычно у нас неуютно? 

- Я этого не говорила. 

- А может быть, следовало сказать. - Адам поднялся с кресла, прошелся 

по комнате, потрогал одно, другое... Все вещи были такие знакомые. Это 

была его старая привычка - он всегда так делал, когда не мог найти себе