капусты и по два кубометра дров... 

Лицо у Вари раскраснелось, блестели огромные серо-зеленые глаза, она 

говорила быстро и весело, и, когда я смотрел на нее, лицо мое невольно 

расплывалось в блаженную, счастливую улыбку. 

- ...Замечательно проявил себя комсомолец старшина Иванов, имеющий 

гражданскую профессию сапожника. Он очень хорошо и быстро починил к 

наступающей зиме обувь всем нуждающимся детям сотрудников Управления и 

многим нашим товарищам, у которых не кончился еще срок носки форменной 

обуви, а она уже пришла в негодность... 

Это был, наверное, тот самый Иванов из комендантского взвода, к 

которому меня обещал отвести Тараскин; так мы до сих пор к нему и не 

собрались. 

- ...Коновалов, который отвечает за организацию подарков раненым в 

московских госпиталях, халатно относится к своим обязанностям. Если бы не 

инициацива девушек из отдела РУД - ГАИ, вопрос этот стал бы под угрозу 

срыва, а это неслыханный позор! Надо отстранить Коновалова от такого 

важного дела... 

Варя села на место, и я сказал ей: 

- Ты замечательно выступала... 

Потом вышел на сцену из-за стола президиума Жеглов, и на трибуну он не 

пошел, а говорил, расхаживая по крошечной свободной полоске перед столом: 

- Когда год назад партия и правительство оказали огромную честь, 

наградив нас орденом Красного Знамени, комсомол поставил перед нами задачу: 

"Каждому работнику милиции - семилетнее образование!" Оправдываем ли мы 

доверие? Выполняем ли мы лозунг о семилетнем образовании? Со всей прямотой 

надо признать: пока еще с этим вопросом у нас плохо! Начальник бригады 

Мамыкин никак не закончит семилетку, оперуполномоченного Флегонтова 

исключили из школы, оперуполномоченный Пасюк третий год числится в шестом 

классе... 

- Ты еще про деда моего вспомни! - крикнули из зала. - Пасюку уже за 

тридцать! 

- Ну и что, если Пасюк уже немолодой человек? Что же, ему из-за этого 

так и пребывать во тьме невежества? Задача более подготовленных сотрудников 

- подтянуть на свой уровень менее грамотных товарищей. Милиционер - 

представитель Советской власти, а власть можно дискредитировать не только 

непотребным поведением, но и своей серостью... 

- Ты у нас больно ясный! - кричал все тот же голос из угла зала. - 

Пасюк в твоей бригаде работает, ты бы его и подтягивал к себе! 

- И подтяну! А ты хочешь говорить - выходи на трибуну и говори, а 

оратора не смей перебивать... 

- О-ра-тор! - засмеялись несколько человек. 

Но Жеглова с толку не собьешь. 

- Вот ты, Сапегин, смеешься, а сам на политзанятиях заявил, что 

помнишь Антарктиду потому, что в этом государстве нет столицы! В твоей зоне 

планетарий находится, люди поглядеть его за пять тысяч километров 

приезжают. Ты же семь раз на дню мимо таскаешься, а ведь в нем наверняка ни 

разу и не был, а? 

Все дружно захохотали. Сапегин, растерянно качая головой, говорил: 

- Ну не был, схожу еще. Я вокруг планетария не под ручку 

прогуливаюсь... 

- ...Нам надо всем развивать культуру в себе, и самые верные пути для 

этого - учеба, чтение книг, участие в художественной самодеятельности. В 

сентябре был общегарнизонный смотр, а начальники десятого и сорок второго 

отделений милиции не отпустили своих сотрудников на него. Как это нам 

понимать? 

Особенно оживленно загомонили девушки. Жеглов успокаивающе поднял руку 

и закончил: 

- Владимир Ильич Ленин сказал, что машина советской администрации 

должна работать аккуратно, честно, быстро. И если к нашей честности 

приложить необходимое образование, то мы все обязательно будем успешно 

работать - аккуратно и быстро!.. 

И под единодушные аплодисменты закончил свою речь. 

Потом поднялся Мамыкин: 

- Товарищи, многие или, может, некоторые посчитают неважным, что я 

скажу, но я думаю, это очень важное дело. - Он остановился на минуту, попил 

воды из стакана. - Находится у нас немало молодых товарищей, и комсомольцев 

в их числе, готовых истратить десятки рублей на мороженое, папиросы и 

конфеты. Эти транжиры забывают, что оклад в 478 рублей не бесконечен, и 

потом они бегают занимать у сослуживцев на обед. Не к лицу это работнику 

милиции! - закончил он под общий смех и аплодисменты. 

После Мамыкина говорили еще часа полтора, в маленьком зале уже дышать 

стало нечем - стекла запотели, и по ним сочились тоненькие струйки. 

Потом полковник Карасев вручил сержанту Маше Колесниковой ценный 

подарок начальника Управления милиции - отрез бостона - за то, что она одна 

задержала двух вооруженных грабителей. 

И началось голосование. Орали до хрипоты, добиваясь одних и отводя 

кандидатуры других, жалобными голосами отбивались самоотводчики, список все 

рос, и только я не участвовал в этой сумятице - они все друг друга хорошо 

знали, а я их видел всех вместе впервые. 

Перед подсчетом голосов объявили перерыв. Я сказал Варе: 

- Варь, я тебя провожу? 

Она кивнула, но в этот момент подошел Жеглов и, улыбаясь, заявил: 

- Варвара, придется мне вас разлучить... 

- Это почему еще? - набычился я. 

Жеглов подмигнул: 

- По делишку нам с тобой сейчас надо сбегать... 

Я повернулся к Варе: 

- Я позвоню? 

- Да. Будь здоров. - И ушла в зал. 

А мы пошли с Жегловым к себе в кабинет, и он все посматривал на часы, 

будто боялся опоздать куда-то. Набрал номер телефона и говорил как-то 

странно: 

- Это ты?.. Ага, привет... Хорошо... Как договорились... Все, буду... 

Он взглянул на меня, засмеялся: 

- Ну что, орел, сопишь? Недоволен мною? 

Я пожал плечами. 

- Слушай, Шарапов, а как же ты с Варей разговариваешь? Из тебя же 

слова за деньги тянуть приходиться. 

- Ничего, как-нибудь без твоего краснобайства обойдусь... 

- Да ты не сердись! Оторвал я тебя, конечно, от Варвары, но сам