кишка у них тонка! И я их, выползней мерзких, давить буду, пока дышу!.. И 

проживу я их всех дольше, чтобы самому последнему вбить кол осиновый в их 

поганую яму!.. У Васи Векшина остались мать и три сестренки, а бандит - он, 

гадина, где-то ходит по земле, жирует, сволочь... 

Все вокруг меня плавно, медленно кружилось. Я встал, взял со стола 

графин, пошел за водой на кухню и почувствовал, что меня тихонько, как на 

корабле, раскачивает, и веса своего я не ощущаю - так все легко, будто 

накачали меня воздухом. 

- ...Вашей твердости, ума и храбрости - мало, - говорил Михал Михалыч, 

когда я вернулся в комнату и, сделав небольшой зигзаг, попал на свой стул. 

- А что же еще нужно? - щурился Жеглов. 

- Нужно время и общественные перемены... 

- Какие же это перемены вам нужны? - подозрительно спрашивал Жеглов. 

- Мы пережили самую страшную в человеческой истории войну, и 

понадобятся годы, а может быть, десятилетия, чтобы залечить, изгладить ее 

материальные и моральные последствия... 

- Например? - уже стоял перед Михал Михалычем Жеглов. 

- Нужно выстроить заново целые города, восстановить сельское хозяйство 

- раз. Заводы на войну работали, а теперь надо людей одеть, обуть - два. 

Жилища нужны, очаги, так сказать, тогда можно будет с беспризорностью 

детской покончить. Всем дать работу интересную, по душе - три и четыре. Вот 

только таким, естественным путем искоренится преступность. Почвы не 

будет... 

- А нам?.. 

- А вам тогда останутся не тысячи преступников, а единицы. 

Рецидивисты, так сказать... 

- Когда же это все произойдет, по-вашему? Через двадцать лет? Через 

тридцать? - сердито рубил ладонью воздух Жеглов, а сам он в моих глазах 

слоился, будто был слеплен из табачного дыма. 

- Может быть... - разводил черепашьими ластами Михал Михалыч. 

- Дулю! - кричал Жеглов, показывая два жестких суставчатых кукиша. - 

Нам некогда ждать, бандюги нынче честным людям житья не дают! 

- Я и не предлагаю ждать, - пожимал круглыми плечами Михал Михалыч. - 

Я хотел только сказать, что, по моему глубокому убеждению, в нашей стране 

окончательная победа над преступностью будет одержана не карательными 

органами, а естественным ходом нашей жизни, ее экономическим развитием. А 

главное - моралью нашего общества, милосердием и гуманизмом наших людей... 

- Милосердие - это поповское слово, - упрямо мотал головой Жеглов. 

Меня раскачивало на стуле из стороны в сторону, я просто засыпал сидя, 

и мне хотелось сказать, что решающее слово в борьбе с бандитами принадлежит 

нам, то есть карательным органам, но язык меня не слушался, и я только 

поворачивал все время голову справа налево, как китайский болванчик, 

выслушивая сначала одного, потом другого. 

- Ошибаетесь, дорогой юноша, - говорил Михал Михалыч. - Милосердие не 

поповский инструмент, а та форма взаимоотношений, к которой мы все 

стремимся... 

- Точно! - язвил Жеглов. - "Черная кошка" помилосердствует... Да и мы, 

попадись она нам... 

Я перебрался на диван, и сквозь наплывающую дрему накатывали на меня 

резкие выкрики Жеглова и журчащий тихий говор Михал Михалыча: 

- ...У одного африканского племени отличная от нашей система 

летосчисления. По их календарю сейчас на земле - Эра Милосердия. И кто 

знает, может быть, именно они правы и сейчас в бедности, крови и насилии 

занимается у нас радостная заря великой человеческой эпохи - Эры 

Милосердия, в расцвете которой мы все сможем искренне ощутить себя 

друзьями, товарищами и братьями... 

x x x 

ПОДГОТОВКА К ВСТРЕЧЕ ВОИНОВ 

В районах столицы идет деятельная 

подготовка к встрече возвращающихся из 

Красной Армии демобилизованных 2-й 

очереди. 

Депутаты райсоветов с активом проводят 

учет квартир демобилизуемых. Там, где 

это необходимо, будет сделан ремонт. 

Предприятия готовят для 

демобилизованных и их семей подарки. 

Обувная фабрика N3 шьет 400 пар обуви, а 

валяльная фабрика - 300 пар валенок для 

школьников - детей фронтовиков. 200 шапок 

изготовила меховая фабрика... 

"Вечерняя Москва" 

Тараскин встретил меня в коридоре и строго предупредил: 

- Сегодня в пять часов комсомольское собрание. Отчетно-перевыборное. 

Ты уже встал на учет? 

- Нет. Из райкома еще не переслали мою учетную карточку. 

Тараскин был важен и исключительно озабочен: 

- Ты позвони в райком, поторопи. Надо активнее включаться в 

общественную жизнь. - Он придирчиво осмотрел на меня и внушительно добавил: 

- Это я тебе как член бюро говорю. И на собрание обязательно приходи... 

- Хорошо, - сказал я. - А ты у Жеглова отпросился? 

- Что значит "отпросился"?! - возмутился Коля - Поставил в известность 

- и точка! Собрание - важное политическое мероприятие, и Жеглов сам обязан 

присутствовать... 

- А Жеглов комсомолец? - удивился я. 

- Конечно! Правда, ему уже двадцать шестой год... Скоро будем его 

рекомендовать кандидатом партии. 

Я как-то и не задумывался над тем, что Жеглову всего на три года 

больше, чем мне, - почему-то он во всем казался намного опытнее, умнее, 

старше... 

Собрание проходило в актовом зале; и залом-то он считался только по 

названию - такой он был маленький. Набилось туда народу, как селедок в 

бочку. Я хотел устроиться у входа на подоконнике, но увидел, что из