что меня надо бояться, я тебя скорее погублю, коли ты так... 

- Эхма, тюрьма, дом родной! - отчаянно махнул рукой вор. - Отпилюсь на 

лесоповале - и с чистой совестью на волю! Вы не подумайте, начальнички, что 

я злыдень такой... - Лицо его сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет. - 

Что я, вам помочь не хочу? Хочу, истинный крест! Но не могу! Я вам вот 

байку одну расскажу - без имен, конечно, но так, для примеру. Хочете? 

- Ну-ну, валяй, - разлепил губы Жеглов. 

- Есть такое местечко божье - Лабытнанга, масса градусов северной 

широты... И там лагерь строжайшего режима - для тех, кому в ближайшем 

будущем ничто не светит. Крайний Север, тайга и тому подобная природа. 

Побежали оттуда однова мальчишечки - трое удалых. Семьсот верст тундрой да 

тайгой, и ни одного ресторана, и к жилью не ходи - народ там для нашего 

брата просто-таки ужасный. И представьте, начальники, вышли мальчишечки к 

железке. Двое, конечно. 

- А третий? - спросил я. - Не дошел? 

Ручечник сокрушенно покачал головой, вздохнул: 

- Не довели. За "корову" его, фраеришку, взяли. 

- Как это?! - оторопело спросил я. 

- Как слышал. Такие у нас, значит, ндравы бывают. Жизнь - копейка. А 

уж для Фокса - тем более... 

Ручечника увели - дальше разговаривать с ним было без толку, он явно 

предпочитал отсидку встрече с Фоксом. Оставалась Волокушина. Жеглов сбегал, 

переговорил с ней, и она без особого сопротивления согласилась позвонить 

Ане. Со связистами все было заранее договорено, и не прошло и часа, как мы 

сидели в маленькой уютной комнате Волокушиной в Кривоколенном переулке, 21. 

В комнате даже после обыска было чисто и уютно; массивный торгсиновский 

буфет сиял промытыми резными стеклами, кружевной подзор на кровати и такая 

же салфеточка под телефоном топорщилась от крахмала, мраморные слоники - 

семь штук по ранжиру на буфете - сулили счастье, которого Волокушина так 

жадно хотела, да не дождалась... 

После того как Волокушина позвонила по телефону бабке Задохиной, 

разговаривать нам было особенно не о чем - инструкции полной мерой были 

выданы по дороге, - мы сидели молча, думая каждый о своем, и только старший 

сержант Сафиуллин из отдела связи, приехавший с нами для обеспечения 

нормальной работы аппаратуры, время от времени проверял, не фонят ли 

наушники, которые он для нас с Жегловым подключил к телефону параллельно. 

Конечно, прождать можно было черт те сколько - и сутки, и двое, - но нам 

повезло: минут через сорок телефон задребезжал, и Волокушина, резко 

побледнев, сняла трубку. Мы тоже прижали к ушам наушники. Мужской низкий 

голос прозвучал так, будто звонили из соседней квартиры: 

- Света? 

- Да, я... - Волокушина глазами, всем лицом, головой показала нам, что 

это Фокс. 

- Где Петька? - требовательно спросил Фокс. 

Точно так, как было уговорено, Волокушина зашлась в плаче, сквозь 

который прорывались отдельные несвязные слова. 

- Ты что ревешь, дура? - спросил Фокс злобно. - Говори толком! 

- Пе-е-етеньку посадили, - заверещала Волокушина. - Фоксик, миленький, 

помоги, что же я теперь делать-то бу-у-уду-у?.. 

- А ты как выскочила? - спросил он подозрительно. 

- Его с номерком взяли, на карма-а-ане-е... 

- Понял, - сказал Фокс деловито. - Слушай внимательно: я ему помогу, 

чем возможно. Раз. Ты больше к Аньке не звони, я тебе потом сам позвоню. 

Это два. Если тебя лягавые возьмут, молчи, как немая. Тогда выручу. Будешь 

болтать - язык отрежу. Все... 

Гудки отбоя возвестили, что разговор окончен, и почти в ту же секунду 

раздался зуммер полевого телефона Сафиуллина. С телефонной станции 

сообщили: Фокс звонил из автомата в булочной у Сретенских ворот. Прямо со 

станции туда уже мчался на машине Пасюк - прочесать с группой сотрудников 

прилегающую территорию. 

Но Фокс как сквозь землю провалился, хотя поработал Пасюк истово. 

Узнали мы об этом немножечко позже - когда приехали в Управление и 

выслушали его рапорт. 

- Ничего, - утешил расстроенного Пасюка Жеглов. - Он, гад ползучий, от 

меня не уйдет. Слово чести! 

Я видел, что от злости он прямо искрился, словно только что заряженный 

танковый аккумулятор. 

- По домам! - скомандовал Жеглов! - Отдохнуть по силе возможности и в 

девятнадцать пятьдесят быть у входа в "Савой". Марш!.. 

x x x 

ЭКСПОНАТЫ ИЗ БЕРЛИНА 

Выставка образцов трофейного сооружения 

захваченного у немцев в 1941-1945 годах, 

продолжает пополняться новыми 

экспонатами. В Москву доставлено много 

образцов боевой техники, отбитой у врага 

в Берлине, Будапеште и в других районах 

недавних боев. 

"Известия" 

Глупо, конечно, но факт - очень я взволновался перед походом в 

"Савой". Как там ни говори, а все-таки первый раз в жизни собирался я в 

ресторан. Еще до демобилизации побывал я пару раз в немецких "гештетах", но 

какой же это ресторан - забегаловка, и все! И еще я очень жалел, что в 

ресторан я иду искать Фокса, вместо того чтобы нам отправиться туда с 

Варей, попробовать жареного мяса, выпить винца, потанцевать, и все бы 

увидели, что я тоже кое-чего стою, коли пришла со мной туда самая красивая 

девушка. 

Но об этом и думать нечего, потому что мы отдали Шурке Барановой 

карточки, и нам с Жегловым еще надо смикитить, как дотянуть до конца месяца 

хотя бы на хлебе с картошкой. Наши талоны на второе горячее блюдо были 

действительны только для управленческой столовой. Нет, коммерческие 

рестораны нам пока не по карману!