Весь экипаж корабля обступил начальника, даже кормчий отдал руль воину. Тревожные выкрики сменились быстрой, горячей речью. Пандион заметил, что все внимание устремлено на него: в его сторону показывали пальцами, грозили кулаками. Ничего не понимая, Пандион следил за начальником, его гневными, протестующими жестами. Старый кормчий, схватив хозяина за руку, что-то долго говорил, приблизив губы к его уху. Начальник отрицательно качал головой, выкрикивая отрывистые слова, но наконец, видимо, сдался. Мгновенно люди бросились на ошеломленного юношу, закручивая ему назад руки. 

Они говорят: ты принес нам несчастье, - сказал начальник Пандиону, презрительно обводя рукой стоявших вокруг. - Ты вестник бедствия, из-за твоего присутствия на судне случилось несчастье: корабль отнесен к берегам Та-Кем, по-вашему - Айгюптоса. Чтобы умилостивить богов, тебя надо убить и бросить за борт этого требуют все мои люди, и я не могу защитить тебя. 

Пандион, все еще не понимая, впился взглядом в финикийца. 

Ты не знаешь, что попасть на берег Та-Кем для нас всех смерть или рабство, - проворчал тот угрюмо. В древние времена у Кемт была война с морскими народами. С тех пор тот, кто пристанет к берегам этой страны вне указанных для чужеземцев трех гаваней, под лежит плену или казни, а его имущество идет в казну царя Та-Кем... Ну, понял теперь? - оборвал он свою речь, отворачиваясь от Пандиона и вглядываясь в приближавшуюся пенную полосу. 

Пандион понял: ему снова угрожает смерть. Готовый до последней минуты сражаться за жизнь, которую он так любил, он обвел беспомощным и ненавидящим взглядом озлобленную толпу на палубе. Безвыходность положения заставила его решиться. 

Начальник! - воскликнул юноша. - Прикажи своим людям отпустить меня - я сам брошусь в море! 

- Я так и думал, - сказал финикиец, обернувшись к нему. - Пусть учатся у тебя эти трусы! Повинуясь повелительному жесту начальника воины отпустили Пандиона. Ни на кого не глядя, юноша подошел к борту корабля. Все молча расступились перед ним, как перед умирающим. Пандион сосредоточенно глядел на пенную полосу, скрывавшую плоский берег, инстинктивно соразмеряя свои силы с быстротой злобных волн. В голове мелькали обрывки мыслей: "Страна за полосой пеныnote 133 - пенная страна... Африка". 

Это и есть тот страшный Айгюптос!.. А он поклялся Тессе своей любовью, всеми богами даже не думать о пути сюда!.. Боги, что делает с ним судьба... Но он, наверное, погибнет, и это будет самое лучшее... 

Пандион бросился вниз головой в шумящую пучину и сильными взмахами рук отплыл от корабля. Волны подхватили юношу. Словно наслаждаясь гибелью человека, они швыряли его вверх, опускали в глубокие провалы, наваливались на него, давили и топили, заполняя рот и нос водой, хлеща по глазам пеной и брызгами. Пандион больше ни о чем не думал - он отчаянно боролся за жизнь, за каждый глоток воздуха, неистово работая руками и ногами. Эллин, рожденный на море, был прекрасным пловцом. 

Время шло, а волны все несли и несли Пандиона к берегу. На корабль он не оглядывался, забыв о его существовании перед неизбежностью смерти. Скачки валов стали реже. Волны катились медленнее, длинными грядами, поднимая и обваливая грохочущие навесы вспененных гребней. Каждая волна переносила юношу на сто локтей вперед. Иногда Пандион соскальзывал вниз, и тогда исполинская тяжесть воды обрушивалась на него, погружая в темную глубину, и сердце пловца готово было лопнуть от напряжения. 

Несколько стадий проплыл Пандион, много времени шла борьба с волнами, и наконец силы его иссякли в объятиях водяных великанов. Угасла и воля к жизни, все тяжелее было напрягать ослабевшие мускулы, не стало желания продолжать борьбу. Рывками почти безвольных рук юноша поднялся на гребень волны и, повернув лицо к далекой родине, закричал: 

- Тесса, Тесса!.. 

Имя любимой, дважды брошенное в лицо судьбе, в лицо чудовищной и равнодушной мощи моря, было сейчас же заглушено ревом бурных волн. Вал накрыл неподвижное тело Пандиона, с грохотом рассыпался над ним, и юноша, погружаясь, вдруг ударился о дно в вихре взбаламученных песчинок. 

Два дозорных воина в коротких зеленых юбках - знак принадлежности к береговой страже Великого Зеленого моряnote 134, - опираясь на длинные тонкие копья, осматривали горизонт. 

- Начальник Сенеб напрасно послал нас, - лениво проговорил один из них, постарше. 

- Но корабль финикийцев был у самого берега, - возразил другой. - Если бы не прекратилась буря, получили бы легкую добычу - у самой крепости. 

- Посмотри туда, - перебил его старший, показывая вдоль берега. - Пусть я останусь без погребения, если это не человек с корабля! 

Оба воина долго всматривались в пятно на песке. 

- Пойдем назад, предложил наконец младший. - Мы и так много бродили по песку. Кому нужен труп презренного чужеземца вместо богатой добычи - товара и рабов, уплывших вместе с кораблем... 

- Ты сказал, не подумав, - снова прервал его старший. - Иной раз эти купцы бывают богато одеты и носят на себе драгоценности. Золотой перстень не повредит тебе - зачем нам давать отчет Сенебу о каждом утопленнике... 

Воины зашагали по плотной, утрамбованной бурей полосе влажного песка. 

- Где ж твои драгоценности? - насмешливо спросил младший старшего. - Он совсем гол! 

Старший угрюмо пробормотал проклятие. 

Действительно, лежавший перед ними человек был совершенно обнажен, руки его были беспомощно подогнуты под туловище, короткие вьющиеся волосы забиты морским песком. 

- Посмотри, это не финикиец! - воскликнул старший. - Какое могучее и красивое тело! Жаль, что он мертв - был бы хороший раб, и Сенеб наградил бы нас. 

- Какого он народа? - спросил младший. 

- Я не знаю: может быть, это турушаnote 135, или кефтиnote 136, или еще кто-нибудь из северных морских племен ханебуnote 137. Они редко попадают в нашу благословенную страну и ценятся за выносливость, ум и силу. Три года назад... Постой, он жив! О, хвала Амону! 

Легкая судорога прошла по телу лежавшего. 

Воины, бросив копья, перевернули бесчувственного. принялись растирать ему живот, сгибать ноги. Их усилия увенчались успехом. Скоро утопленник - это был Пандион - открыл глаза и мучительно закашлялся.