теле веселее потекла. 

Танки стреляли не переставая. Барабанные перепонки, огрубевшие от 

грохота разрывов, почти не замечали этого ужасного шума. Только горячий 

воздух пороховых разрывов периодически прокатывался по нашим телам, шевеля 

при этом одежду. Хорошо! Хоть немного, но согревает. Загорелось здание 

Госбанка. Мы приветствовали это воплями победителей, лежа на земле. Снег и 

грязь немного оттаяли под нашими телами, мы лежали в грязных лужах. Сумерки 

уже сгустились, наступала ночь. Луна слева поднялась и уже начинала нас 

освещать. Хреново! 

По цепочке передали приказ: "Готовность к штурму!" И то дело. Правда, 

по опыту прежних своих войн, я дико сомневался в необходимости, 

целесообразности и эффективности таких ночных штурмов, но об этом можно было 

спорить в штабе, а здесь, на площади, я выполнял приказ. Через две минуты 

поступил приказ на штурм. Танки еще не прекратили стрельбу, а на этом малом 

расстоянии они били прямой наводкой. Снаряды, казалось, проносились над 

самой головой. Пробежав метров десять под своим огнем, мы замедлили темп. 

Боялись попасть под собственные снаряды, да и осколки от здания также могли 

нас задеть. 

Вновь разум ушел. Бежал я, ничего толком не осознавая. Вот и здание 

рядом. Вокруг зияют воронки, оставленные авиабомбами, здание 

полуразрушенное, но старинной постройки. Крепкое, зараза! Духи очень 

агрессивно нас поливают свинцом. Но судя по всему, у них там еще и снайпера 

окопались. 

Наша первая цепь... Порядка двадцати человек было убито и ранено. 

Вторая пыталась оттащить, вынести раненых и убитых из-под обстрела. Многие 

тоже падали. Кто шевелился, кто, воя, катался по перепачканному грязью и 

кровью асфальту, зажав раны на теле. Кто-то самостоятельно пытался уползти 

из зоны поражения. Но многие... Многие остались лежать с нелепо вывернутыми 

конечностями, запрокинутыми головами. 

Все это освещалось пламенем от горевшего здания Госбанка, постоянно 

висящими в воздухе осветительными ракетами и равнодушной ко всему луной. 

Наступившая ночь пронзалась трассирующими очередями из пулеметов, 

установленных на танках. Грохот боя, вой разлетающихся осколков и визг 

рикошетирующих пуль, их противное чмоканье при попадании в мертвые тела 

создавали кошмарную акустическую картину, которая парализовала мозг. Главное 

не думать. Иначе безумие обеспечено. Работать, работать, работать! Так, 

вперед, только вперед! Еще минут десять топтания на месте - и все... 

Получите, родители, жена и прочие родственники, оцинкованный ящичек с 

телом вашего любимого воина-освободителя, восстановителя конституционного 

порядка. Да, не забудьте расписаться. Здесь, вот здесь и здесь. Не надо 

кидаться на нас. Мы вашего горячо любимого не посылали туда. А я откуда 

знаю, кто посылал. Все. Примите наши искренние соболезнования. До свиданья. 

Нет. Остаться не можем. Нам еще три таких "посылки" развезти надо. После 

похорон зайдите в военкомат и в собес по месту жительства - оформите пособие 

и пенсию. Не забудьте собрать и принести двадцать пять справок. И чтобы все 

оригиналы были, а то ничего не дадим. Все, счастливо оставаться. 

Хрен вам! Не выйдет! Не привезут меня в этом поганом ящике, если только 

я сам на себя руки после ранения не наложу! Тьфу, тьфу, тьфу! Вперед. Только 

вперед! Давай, "махра", поднимай задницы. Шевелитесь, желудки. В банке, 

может, остались деньги. Ура!!! Деньги, мани, бабки, капуста! А если Госбанк, 

так может, там и доллары имеются?! Может, и есть, только не будут они нас 

ждать. Фас! Вперед! Шевелись! Не толкай меня автоматом в спину, идиот, а то 

выстрелит! 

И вновь ожила серо-грязная масса нашей бригады, и пошли, пошли, пошли. 

Танки прекратили огонь, чтобы не задеть нас. Вот уже и банк рядом. Но что 

это? 

Из темноты с флангов послышался грохот и скрежет танковых гусениц. 

Неужели "махра" спешит на помощь? Ура! Наши! Давай, навались! Сейчас мы 

духов закопаем! 

Из темноты действительно выехали танки. Танки марки "Т-64". У нас - 

"Т-72". И эти танки устаревшей конструкции начали нас расстреливать почти в 

упор. За танками пряталась пехота. Не наша пехота. Поначалу мы полагали, что 

это нам идут на помощь, но духи воспользовались именно тем моментом, когда в 

горячке боя мы пошли на штурм. И с флангов в тыл нам они ударили. Так никто 

толком и не узнал, сколько же на самом деле было танков у противника. Они с 

ходу врубились в наши порядки, кроша, молотя своими траками, катками тела 

НАШИХ бойцов, наматывая на ведущие шестерни руки, ноги, внутренности, 

одежду. Одновременно они расстреливали стоящие в тылу танки. Опять же НАШИ 

танки. Те не могли им отвечать, потому что могли зацепить, убить, угробить 

свою пехоту. Вот и стояли они как мишень. Духовские танки расстреливали их, 

как на учебном полигоне давно пристрелянные мишени. Духи нас, как стадо 

скота, загнали на пятачок перед Госбанком и с трех сторон почти в упор 

расстреливали, не давая ни малейшей возможности вырваться из этой западни. 

Мы не могли вырваться и дать свободу стрельбы для наших танков, а те не 

стреляли, чтобы нас не убить. И вот метались, как бараны. 

Кому-то удалось подбить духовский танк. Тот запылал. И вот под 

рвущимися боеприпасами в горящем танке мы начали прорываться. Наши танки уже 

вовсю полыхали, привнося дополнительное освещение в общую ослепительную 

картину площади. 

Никаких чувств, кроме одного, не было. А был СТРАХ. Огромный страх. Он 

вытеснил все из тела, из головы, мозга. Не было уже ни капитана, ни 

гражданина Миронова, а был только трясущийся от ужаса комок дерьма, который 

хотел лишь одного - ВЫЖИТЬ. И все. Просто выжить. Тут не вспоминаются давно 

забытые молитвы, а просто несешься в темноту. Спотыкаешься, летишь, не 

ощущая боли от ушибов, ссадин. Ничего, кроме леденящего душу, тело страха.