сигареты уже жжет губы. Я с сожалением осматриваю ее. Вот так и моя жизнь - 

сгорит до конца, и не заметишь. Отбрасываю окурок. Достаю другую сигарету, 

прикуриваю, переворачиваюсь на живот, подтягиваю автомат. А вот теперь, 

гады, мы с вами повоюем. 

Теперь из-за своей глухоты я могу полагаться только на зрение и 

интуицию. А также на везение, судьбу, если хочешь, читатель. Отчаяние ушло, 

пришел азарт. Веселый, озорной азарт. Сейчас, душманы, мы посмотрим кто 

кого. 

У глухоты есть и свои преимущества. Пока летит мина, наши прячутся в 

окопах, а духи в спортивном азарте выглядывают из окон. Куда попадет? Я 

из-за травмы почти не слышу воя мины. Только слабый свист. В голове гудит, 

немного мутит. Очередная контузия. Здоровья она не прибавляет. 

Ставлю автомат на одиночный огонь. Примечаю, в каком окне появляется 

самый любознательный дух, и прицеливаюсь. Раздался очередной свист. Боковым 

зрением улавливаю, как в соседних окопчиках головы нырнули вниз, и тут же 

появился любопытный дух. Он выглядывал из того окна, где не было "живого" 

щита. На, сука! Одновременно я нажимаю на спусковой крючок. Не отрываясь, я 

смотрю, как одновременно с моим выстрелом тело духа было отброшено внутрь 

здания. Готов урод! 

Мы еще повоюем. Пусть и полуглухой, но, пока не отправят в тыл, я 

постреляю. Улыбка растягивает мой рот от уха до уха. Не испытываю ни 

малейшего чувства сожаления, раскаяния. Ничего подобного. Охватывает чувство 

охотничьего азарта. С трудом сдерживаю возбуждение. Главное не потерять 

самоконтроль. Стараюсь отвлечься от "охоты". Намерено пропускаю следующую 

мину. Натягиваю мокрый, успевший остыть подшлемник. Вздрагиваю, затылок 

мгновенно покрывается "гусиной" кожей, когда холодная влажная шапочка 

соприкасается с головой. Мысли отвлеклись. Нельзя слишком увлекаться. Азарт 

может сгубить. 

Хоть и пропустил мину, но я приметил еще одного любопытствующего. 

"Любопытство сгубило кошку!" - говорю сам себе. Жду мину. Остальные вокруг, 

тщательно выцеливая, стреляют по Дворцу, в ответ им также стреляют. Я жду. 

Высунув голову, высматриваю ту "кошку", которая не в состоянии сдержать свой 

охотничий азарт, высовывает глупую башку. 

Котенок, это же тебе не театр, где самые лучшие места в партере. Сам 

виноват! Вдох-выдох, вдох, полувыдох, головы нырнули, свист, голова мишени 

появляется в окне. Выстрел! Есть! Руки вверх, голова назад. Фигурка исчезла 

из оконного проема. Еще один готов. Неплохой результат, с такого расстояния, 

для полуглухого инвалида. Дорого вам будут стоить мои уши, уроды. 

Духи вновь начали вести огонь по зданию Госбанка, на этот раз мины уже 

прицельно попадали. На крыше здания поднимались разрывы. И уже не обращали 

внимания духи на нашу отчаянную стрельбу. Они сконцентрировались только на 

одном - уничтожить наши немногочисленные основные силы. Если сейчас наши не 

пойдут вперед, то нам, на площади, и тем, кто остался под стенами Дворца, 

можно писать похоронки. 

Наши, видимо, ушли в подвальные помещения, но там долго не 

продержишься. Мощные бетонные стены обвалятся и погребут заживо остатки 

бригады. Давайте, ребята, вперед! 

Словно услышав мои призывы и заклинания, наши выскочили из Госбанка и 

отошли назад, и оттуда уже начали неприцельно стрелять по Дворцу. В 

автоматно-пулеметную стрельбу вплели свои голоса сначала БМП, а затем и 

танки. Они стреляли по крыше здания Дома правительства. Там не было наших 

пленных. На крыше и верхних этажах все чаще начали рваться снаряды, 

обрушивая вниз куски стены. Не знаю, были ли команды по координации 

действий, но, судя по тому, что духи засуетились и начали вести огонь по 

другим сторонам, я предположил о наступлении на противника с других сторон. 

В нашу сторону огонь ослаб, и наши начали наступление. Из-за глухоты я 

мог ориентироваться только по тому, что наши побежали вперед. Звуки стрельбы 

и разрывов плохо слышались, доносились, как сквозь вату. Впереди шла пехота, 

танки и БМП стояли сзади и вели огонь. Вот первые уже добежали до нас, 

лежащих на площади, и мы начали подниматься, чтобы идти в атаку. 

Духи вновь огнем смели нас. Кто остался лежать на площади, не двигаясь, 

некоторые сумели укрыться в окопчиках, остальные повернули и побежали назад. 

Я остался на прежнем месте. Если бы не холод, который начал меня доставать, 

то можно было бы комфортно устроиться. Теперь одежда, пропитанная потом, 

начала остывать, и мой же пот начал забирать тепло. Где-то через час, а 

может, и раньше, наступят сумерки. Костерок не разведешь. Опустился пониже в 

свое убежище и прикурил. Пряча в кулаке сигарету, грею ладони. Дым согревает 

горло, кончик носа. Врачи говорят, что при курении снижается температура 

тела. Пусть они поваляются в мокром бушлате на морозе без курева, а потом 

скажут, какую реакцию оказывает курение на их организм. Полагаю, что многие 

пересмотрят свою точку зрения на происходящее. 

Пищи горячей мне не видать, водки с собой тоже нет. Не весело. 

Потом тоже предпринимались отчаянные попытки очередного штурма, но 

кроме как потери людей, они абсолютно ничего не принесли. Все попытки 

выползти из своих окопчиков пресекались мгновенно. Снайпера духов, 

вооруженные хорошей ночной оптикой, пресекали наши поползновения. Одного 

бойца убили, трех ранили. Мы подползли к ним и, оттащив за какой-то кусок 

бетона, начали оказывать первую помощь. Унести их мы не могли. Снайпер нас 

караулил, и стоило лишь выйти из-за камня, как вокруг нас начинали 

подниматься фонтанчики от пуль. Нас было трое. Двое спасателей и один 

раненый. Боец был ранен в ногу. Пуля прошла навылет. 

Он держался молодцом. Шутил, бодрился. Пытался отвлечься. По-моему 

мнению, ноги он лишится. Кровотечение мы со вторым бойцом остановили.