- Красно говоришь ты, Евпатий! - ответил Михаил Черниговский. - Да над просьбой твоей поразмыслить надо... Не можем мы отдать своих ратников! 

Бояре зашумели: 

- Нельзя вести на мунгалов наш большой полк! 

- С чем тогда останется Чернигов? 

- Кто его оберегать будет? 

Долго спорили бояре. Долго убеждал и упрашивал их Евпатий. Порешили, наконец, созвать охочих людей. 

Бирючи 1 кликнули клич, собрали народ черниговский. Вышел на вечевой помост Евпатий, рассказал про угрозу Рязани и всей земле русской, поговорил с народом так, как привык говорить в родном городе на шумном рязанском вече. 

Дружно откликнулись черниговцы. Много набралось охотников, да что толку от такого войска - без оружия, пешие, без теплой одежды... 

Нахмурился Евпатий: в Рязани ждут не дождутся помощи, а тут... 

- Слушай, Евпатий! Я так решил, - сказал князь Михаил Черниговский. - Выбери триста удальцов. Я им выдам отборных коней, воинские доспехи и запас на дорогу. А больше - не взыщи - помочь не могу! 

Поблагодарил Евпатий народ черниговский, отобрал триста лихих молодцов. Снарядил их князь Михаил, и отряд поспешил в далекую, изнемогающую от врага Рязань. 

После трудного пути по степным малоезжим дорогам отряд приблизился к Рязани. Всадники ускорили бег коней. На высоком берегу Оки, где недавно красовался нарядный город, они увидели пустынные, засыпанные снегом развалины. 

Всадники провели коней по льду через реку. В полыньях и промоинах виднелись оледенелые тела. Всюду, на отвесных откосах берега, на городских валах и на дороге, лежали в беспорядке скованные морозом трупы. 

Крепкие деревянные стены вокруг города были разрушены. Из широкого пролома на месте главных ворот выскочили одичалые, взъерошенные собаки. Они бросились врассыпную и скрылись. 

Всадники осторожно пробирались через рухнувшие балки и груды кирпичей и мусора. Они въехали на главную площадь. С трудом узнавал Евпатий места, где еще недавно шумело народное вече, где пестрели разноцветные купола Соборной церкви, где стояли великокняжеские хоромы с нарядными теремами и высоким резным крыльцом, откуда, бывало, князь говорил с народом. Все выжег, все сровнял бушевавший здесь огонь татарского разгрома! 

Среди площади виднелись следы огромного костра. Валялись обгорелые людские кости, черепа, закоптелые татарские шлемы и щиты. 

- Немало и татар здесь, видно, полегло! - говорили ратники. 

Они сошли с усталых коней. Мрачно смотрели на опустошенный город, безмолвный и печальный, как заброшенное кладбище. С высоты вечевой площади вся разгромленная, сожженная Рязань была как на ладони. Куда ни взглянешь - везде смерть, все разрушено... 

Около сохранившегося каменного вечевого помоста лежал на боку закоптелый медный колокол, чей могучий голос сзывал, бывало, рязанцев на многолюдные, шумные сходы. 

Евпатий медленно пошел в сторону. Ратники расступались, давая ему дорогу. 

Он с трудом разыскал родные места. Вот каменные ступени церкви на углу улицы, а вон там, на пригорке, стояла его старая просторная изба. Среди рухнувших, обгорелых бревен одиноко высилась теперь лишь закоптелая большая глиняная печь. 

Евпатий пробирался с трудом через валявшиеся бревна, камни, железные прутья. На обломках, опустив голову на руки, неподвижно сидел человек. Что-то знакомое показалось в его могучих плечах, в длинных седых кудрях... 

Камень покатился под ногами Евпатия. Сидящий обернулся: 

- Евпатий!.. 

- Ратибор!.. 

- Я ждал тебя, друже, - говорил Ратибор, обнимая молодого воина. - Я знал, что ты придешь. Твое слово крепко... 

- Приехал, но поздно! - и Евпатий показал на обугленные развалины. - Где мои? Не знаешь? 

- На все воля божья! Мужайся, Евпатий! Старуха, мать твоя, еще дышала, когда я сюда добрался. Жену твою татары хотели в плен утащить. Она топором отбивалась. Тогда всех зарубили. 

- А дети? 

- Их в плен увели, вместе с другими... 

Евпатий молчал. 

- Евпатий! - продолжал Ратибор. - Догоним ворогов! Посчитаемся с ними!.. Привел ли ты черниговцев? 

- Привел, да мало: триста человек. Но все удальцы: каждый десяти стоит. 

- Найдем еще людей! Много народу в лесах схоронилось. Я был у сторонников. Их с каждым днем все больше. Соединимся с ними и нагоним татар... Идем, друже! 

Евпатий взглянул в последний раз на обломки родного дома. 

- Идем! 

Друзья пошли к вечевой площади. По дороге Ратибор рассказал Евпатию о гибели рязанских полков в Диком поле, о том, как его подобрал молодой князь Роман, как они вместе пробирались обратно в Рязань, как раненая нога заставила его задержаться в пути, а князь Роман покинул его, торопясь в Рязань. Едва оправившись, Ратибор поспешил домой и прискакал как раз к разгрому родного города. Теперь татары ушли в сторону Владимира. Здесь их не видно. 

Черниговские ратники отдыхали на обугленных балках. Они поднялись навстречу Евпатию и Ратибору. 

Широкий кряжистый воин, черниговский старшой, выступил вперед: 

- Что надумал, Евпатий? Что будем делать? 

Евпатий снял стальной шлем и обвел всех взглядом: 

- А вы чего хотели бы, братья черниговцы? 

- Ты звал нас помочь рязанцам. А Рязани больше нет! Татары ее в кладбище обратили! 

Евпатий молчал. 

- Так неужто мы стерпим это? - продолжал старшой. - Вот тебе наш сказ: порешили мы, черниговцы, на татар идти, отомстить за русских людей! 

Евпатий низко поклонился: 

- Спасибо, братья! И я и отец Ратибор так же мыслим. Не станем медлить, пойдем по татарским следам. Может, пленных кого выручим... 

- Пойдем! Пойдем! - загудели ратники. 

- Порешите сперва, кому воеводой быть. 

- Евпатий! Пусть нас ведет Евпатий!.. 

Старшой снова заговорил: 

- Кому же, как не тебе, Евпатий, вести нас на татар? Ты все дороги здесь знаешь, да и человек ты ратный. А мы ведь пахари! От сохи воевать пошли... Да не бойся! Сумеем и мы постоять за Русь! Голов не пожалеем. Будем рубить татар, как лесины рубили. Запомнятся им топоры мужицкие! 

- Верно! Верно! 

- Спасибо, братья черниговцы! - сказал Евпатий. 

Протяжный, будто жалобный звук пронесся над площадью. Евпатий обернулся. Несколько человек поднимали тяжелый колокол. Притащили три бревна, подняли их и связали верхние концы. Одни подтягивали веревками колокол, другие помогали, подхватив его за края. Наконец колокол повис. Ратники обсасывали пальцы, на которых от натуги выступила кровь из-под ногтей.