Джихангир не пожелал никого видеть. Гонцы твердили, что они не могут ждать "ни на кормежку коня", что они сейчас же должны мчаться обратно с ответом джихангира. 

- У нас нет полководца! Войско не знает, что делать! - кричали они. 

Дозорные тургауды их грубо отталкивали. 

- Нельзя! Ждите! 

Гонцы шепотом спрашивали проходивших мимо нукеров: 

- Чем занят джихангир? 

- Важными делами: колдует вместе с урусутским колдуном, узнает пути дальнейших побед. 

Гонцы привязали поводья коней к своим поясам и ждали, сидя на пятках близ юрты. Подъезжали новые гонцы и садились возле. 

Проходя мимо, на них обратил внимание начальник охранной сотни Арапша. Высокий, худой, с несмеющимся взглядом, он остановился перед ними, точно оценивая и стараясь узнать каждого. 

- Отличились! - сказал Арапша. - Плохо теперь ваше дело! 

- Чем мы виноваты! Мы преданно исполняем приказы и привезли джихангиру донесение от темника Бурундая. 

- Вы привезли черную весть, в которой виноваты только вы. Знаете ли вы, что вас ожидает? 

Гонцы вскочили, некоторые хотели садиться на коней. 

- Внимание и повиновение! - крикнул Арапша. - Нукеры, не выпускайте никого из этих "черных вестников". Держите их коней. А вы ждите, скоро с вами будет говорить джихангир. 

Арапша вошел в юрту. Бату-хан сидел мрачный, скрестив ноги, опустив голову, и пристально смотрел на концы соединенных пальцев. 

Рядом сидел на пятках Субудай-багатур. Он взглянул на вошедшего Арапшу, остановившегося у входа. На тихий вопрос: "Можно ли остаться?" - ответил движением головы. 

- Он и Гуюк-хан были моими злейшими врагами, - сказал Бату-хан. - Что же мне остается, как не радоваться? Никакого утешения я дать не могу. Я радуюсь: злого змееныша нет! 

- Бату-хан может радоваться, джихангир обязан горевать! - тихо, но твердо возразил Субудай. 

- Кюлькан искал моей гибели, Кюлькан громко говорил, что я баба с бородой. Только ты помешал мне распороть ему грудь и вырвать ядовитое сердце. Многие из моих врагов еще живы. Главный из них Гуюк-хан, я и с ним разделаюсь. 

- Зачем ты напоминаешь об этом? Разве я, твой верный слуга, не сторожу тебя днем и ночью?.. 

- Арапша трижды спасал меня от подосланных черных собак, наемных убийц... 

- Тише!.. - Субудай начал сердито сопеть. - Никто в войске не должен знать об этом. Не говорил ли ты сам, что полководец должен быть скрытным... Если бы ты стал радоваться, все бы сказали: "Бату-хан такой же, как все!". А ты, как внезапный гром с неба, порази вокруг всех ротозеев, зубоскалов, гуюкских блюдолизов! Укажи цель, куда идти и что делать. Оставайся необычайным, неведомым, непонятным... 

Бату-хан очнулся, вскочил: 

- Где эти "черные вестники"? Теперь я знаю, что делать. 

Арапша ответил: 

- Они здесь, близ юрты, ждут твоих повелений. 

Бату-хан с мечом в руке вышел из юрты, обвел взглядом сидевших гонцов. Они упали на колени. 

Бату-хан начал говорить тихо, сквозь зубы. Постепенно голос его усиливался. Под конец он выкрикивал слова: 

- Вам было вверено великое счастье, кусок солнца - сын Священного Правителя. А как вы сберегли его? 

- Он сказал, что сам хочет биться, - лепетали гонцы. 

- А вы и обрадовались? Разве дело полководца рубить мечом в передовом отряде? Разве так поступал Священный Правитель - великий Чингиз-хан? Он был настоящим полководцем. Он находился позади войска и передвигал девятью словами десятки и сотни тысяч всадников. Так он одержал победы, потрясавшие мир... 

- Мы это знаем... Мы это помним... 

- А что вы сделали с ханом Кюльканом? Вы обрадовались, что хан Кюлькан стал простым нукером и скачет впереди в драке с урусутами, и никто не удержал его, не отвел назад, не закрыл его своим телом. Вы предатели, и нет вам пощады... 

Гонцы распростерлись на земле, лицом в снег. 

- Скачите назад. Скажите войску, что джихангир приказывает загладить вину и взять крепость Коломну до моего прихода... Если же я приеду, а вы всё еще будете скакать вокруг города, я прикажу всех вас перебить как отбросы великого войска, созданного Чингиз-ханом. Прочь отсюда, желтоухие собаки, пожравшие труп своего отца! Чего вы еще лежите? 

Батый, хрипя, взмахнул мечом. 

Гонцы бросились к своим коням, вскочили на них. Через несколько мгновений ни одного из них не осталось. 

- Ты слышал, Субудай-багатур? 

- Да, Ослепительный. В твоих словах я узнал голос твоего деда! 

- Я покажу урусутам, что значит убить сына величайшего из людей - Чингиз-хана!.. Я залью кровью всю урусутскую землю... Я перебью все живое, всех живущих, последнюю собаку и последнего ребенка. Страшным пожаром пронесется монгольское войско и обратит урусутскую землю в молчаливое кладбище, где будут слышны только крик ворон и вой волка. Скорее подавайте мне коня!.. 

Глаза Бату-хана стали круглыми. На губах выступила пена. Он топал ногой и кричал в бешенстве: 

- Коня мне! Скорее коня! 

Зазвенели медные гонги, сзывавшие нукеров. Задребезжали рожки, извещавшие о походе. Только Субудай-багатур и Арапша оставались спокойными и неподвижными. 

- Позволь, Ослепительный, тебе напомнить, - тихо сказал Субудай, что гонцов ты отослал, а преемника погибшему хану не назначил. 

- Пока будет начальствовать, по обычаю, старший темник Бурундай. Он воин опытный, а через день я сам буду на месте и покажу, как надо брать приступом крепости!.. 

Через день передовые отряды Бату-хана и Субудай-багатура были перед Коломной. Бой был в полном разгаре. Монголы непрерывной лавиной старались взобраться на стены, откуда их сбивали защитники города. Но силы русских воинов слабели, помощи ниоткуда не приходило. Татары ворвались в город. 

С великим мужеством бился среди рязанских дружинников и пал доблестной смертью князь Роман Ингваревич Рязанский. Рядом с ним сложил седую голову воевода Еремей Глебович. 

Татары резали всех без милости. Немногие, оставшиеся в живых, попали в тяжелый плен. На дымящихся развалинах Коломны татары гуляли и пировали три дня. В середине города, на площади, где стояла сгоревшая церковь Воскресенья, Бату-хан приказал сложить большую кладку бревен, на которую положили тело молодого хана Кюлькана. Вместе с ним монголы сожгли сорок самых красивых коломенских девушек. Два любимых коня в нарядной золотой сбруе были убиты в ногах хана Кюлькана. И девушки и кони должны были последовать в заоблачный мир, чтобы там верно служить своему юному погибшему господину.