- Слышишь, как ревет Итиль? А мы все же его переплыли! 

Бату-хан умолк и снова прислушался к яростному реву волн. Сквозь шум непогоды донеслись спорящие голоса. 

Арапша вышел из шатра. Он вскоре вернулся: 

- Какой-то незнакомый человек хочет видеть тебя, Ослепительный! Он говорит, что знает важное. 

- Пусть войдет. 

Арапша приоткрыл дверь. Свистящий порыв ветра вырвал ее и швырнул в юрту дверную занавеску, обдав холодом и ледяными брызгами. Пламя заколебалось. Стало темно. 

Но вскоре светильник, мигая, разгорелся. Тусклый огонь снова осветил юрту. У двери стоял высокий худой человек. 

Незнакомец снял темный колпак с мокрым бобровым околышем и отряхнул его. Он шагнул вперед и опустился на ковер. 

- Кланяюсь великому царю мунгалов! - проговорил он хриплым, низким голосом. - Слава твоя летит впереди твоего могучего войска. 

- Будь гостем, - милостиво отвечал Бату-хан. - Что привело тебя сюда в такую непогоду? 

Монголы с любопытством разглядывали ночного посетителя. Он говорил по-татарски, но не был похож на татарина. Большой нос с горбинкой придавал хищное выражение его худому и костлявому лицу. Из-под нависших густых бровей горели темные, глубоко сидящие глаза. Он часто проводил по длинной черной с проседью бороде узловатой, сухой рукой. 

- Великий хан! Ты видишь перед собой не простого путника, а человека, рожденного богатым и сильным. Я великий князь - Глеб Владимирович Рязанский! 

Бату-хан прищурился: 

- Ты посол от Рязани, коназ Галиб? Почему же ты один? 

Князь Глеб поморщился: 

- Нет, великий хан! Не послом пришел я к тебе. Я пришел предложить тебе стать твоим союзником. 

- Что это значит? 

- Я знаю все дороги и города великой русской земли. Я буду тебе полезен. 

- Субудай-багатур! Покажи коназу землю урусутов. 

Субудай-багатур развернул на ковре лист пергамента. 

- Вот, коназ, смотри: вот Итиль, вот твоя Резан, вот Ульдемир 1. Здесь все урусутские города, и реки, и дороги. 

- Чертеж земель русских! Откуда? Как ты мог промыслить его? 

- Я все могу! - Бату-хан положил руки на пергамент. - Вот так земля урусутов будет смята под моей рукой! Я заставлю всех покориться мне! Может, ты за этим пришел, урусутский коназ? 

Князь Глеб, пораженный, молчал. Бату-хан продолжал, явно насмехаясь: 

- Где же твои покорные нукеры? Где твой народ? Где твои подарки, великий коназ Галиб? 

Князь Глеб тряхнул полуседыми кудрями: 

- У меня больше нет ни народа, ни дружинников, ни богатства! Враги отняли у меня все. Мне пришлось бежать. Уж много лет я живу изгнанником у половцев. 

Бату-хан нахмурился: 

- Чего же ты хочешь от меня? 

- Я хочу помочь тебе разметать моих врагов. 

- Кто твои враги? 

- Князья, правящие теперь Рязанью. 

- Я сам наказываю своих врагов! Когда мы придем, погибнут все, не только коназы. 

- Я ненавижу весь народ рязанский! Рязанское вече меня изгнало 2. 

Бату-хан взглянул на мрачно молчавшего Субудай-багатура: 

- Что скажешь ты, мой мудрый советник? 

- Бессмертный воитель, твой великий дед оставил в поучение потомкам мудрые законы "Джасак". Они говорят, что "лазутчики, лжесвидетели, все люди, подверженные постыдным порокам, и колдуны - приговариваются к смерти" 3. 

Гнязь Глеб невольно отшатнулся. Бату-хан смотрел на него прищуренным глазом: 

- Коназ Галиб! Не союзником моим ты будешь, а послушным нукером. Если ты захочешь обмануть меня, то простишься с жизнью. Можешь идти! Арапша, позаботься о нем! 

Князь Глеб склонился до земли, ожидая приветливого слова. Бату-хан отвернулся. Субудай-багатур смотрел прямо перед собой немигающим глазом. Арапша с каменным, неподвижным лицом открыл дверь юрты. 

Черные глаза князя злобно сверкнули. Он шагнул в ненастную тьму. 

17. СКАЗКА О ХАНЕ ИТИЛЕ 

...Чи-чи, вождь племени Хун-ну, ушедшего на запад, сказал: 

- Ведя боевую жизнь наездников, мы составляем народ, имя которого наполняет ужасом всех варваров. И хотя мы умрем, но слава о нашей храбрости, будет жить, и наши дети и внуки будут вождями народов. 

Из восточной летописи 

Буря разогнала съехавшихся на праздник монгольских ханов: большое вечернее пиршество было отменено. Бату-хан сказал, что намерен с немногими собеседниками провести вечер в шатре своей седьмой звезды Юлдуз-Хатун, и приказал баурши 1 приготовить там все для пира. 

- На сколько гостей? - прошептал почтительно баурши. 

Бату-хан зажмурил глаза, прошипел: "Хи-хи!" - и отвернулся. 

Баурши бросился к своим помощникам и приказал быть наготове. Золотая посуда, напитки, копченая жеребятина, сладкие печенья и вяленый виноград, привезенные из Сыгнака, - все должно быть под рукой, сколько бы гостей ни прибыло на пир... 

Юрта стояла на возвышении и была окопана канавкой, чтобы дождевые потоки в нее не проникали. Китаянка И Ла-хэ давала последние советы Юлдуз, как одеться, как встретить, что сказать. 

- Я буду около тебя и шепну, если понадобится. Ничего не бойся! 

Первым, по приказу джихангира, пришел Хаджи Рахим. Юлдуз сперва испугалась, но затем успокоилась, видя, что факих не узнает ее набеленного и раскрашенного лица. Она почтительно приветствовала его. И Ла-хэ подложила гостю замшевую подушку и стала расспрашивать его о том, что было на Итиле раньше, давно, тысячу лет тому назад. Хаджи Рахим отвечал подробно. И Ла-хэ слушала его внимательно и почтительно. 

К юрте подскакали всадники. Впереди был Бату-хан в нарядной одежде и красных шагреневых сапогах. Вместе с ним прибыли Субудай-багатур и ханы, его неизменные спутники и собеседники за обедом. 

Юлдуз в шелковой китайской одежде, в высокой бархатной шапке, убранной золотыми кружевами, встретила гостей. Она склонилась до ковра, когда Бату-хан вошел в юрту. 

- Маленькая Юлдуз-Хатун, - сказал Бату-хан, усевшись на сафьяновых подушках позади костра. - Я вспомнил, что ты умеешь хорошо рассказывать сказки. Поэтому я решил показать тебе замечательного человека, какие бывают только в сказках. Это колдун по имени Газук. Говорят, ему тысяча лет. Но он, конечно, так же обманывает, как теперь любят это делать все. 

И Ла-хэ шепнула что-то своей госпоже. Юлдуз сказала: