- Около города... Тату ехал на базар... Его схватили джигиты. Они потащили его, связали веревкой... Я хотел протиснуться к тате. Меня оттолкнули так, что я упал... 

- Говори дальше! 

- Они кричали, что тату грабитель! Тату никого не грабил, его всегда другие грабили... 

- Где это было? 

- Около Ворот Намаза, где высокие тополя... 

Мусук сорвал со стены свою кривую саблю в старых рыжих ножнах и, как был, без рубашки, побежал к коню, сбросил с его ног путы и вскочил в седло. 

- Юлдуз!.. Турган! - крикнул Мусук. - Бегите в степь, ищите нашу кобылу! Я поскачу спасать отца... 

Большая толпа теснилась вокруг старого высокого карагача 1 у ворот города Сыгнака. На толстом суку висело несколько человек. Их голые ноги были судорожно вытянуты. Лица страшно искривились. Два стражника, приставив к дереву лестницу, захлестывали петли на шеях других. Несколько бедно одетых кипчаков, с закрученными за спиной руками, с бледными лицами, дрожали, сидя на корточках под деревом. 

Благообразный и важный мулла, верхом на старом белом коне, возвышался над толпой. Он громко читал приказ: 

- Правитель области повелевает, - слушайте все внимательно! - "За отказ уплатить объявленные налоги по случаю прибытия непобедимого монгольского войска, за сокрытие зерна и муки, необходимых для прокорма отважных воинов, присуждаются к смертной казни лукавые торгаши города Сыгнака..." 

Шум и крики заставили муллу остановиться. Он строго посмотрел в сторону нарушителей порядка. Три всадника хлестали плетьми встречных и упорно пробивались через толпу. Впереди отчаянно кричал полуголый молодой джигит, размахивая кривой саблей. 

Мулла, увидев джигита, сразу повалился с коня. 

- Безумный! Что ты делаешь? - кричали в толпе. - Ты осуждаешь приказ правителя области! 

- К собакам все ваши приказы! - вопил джигит. - Вместо базарных воров здесь вешают храбрых воинов хана Баяндера! Сейчас он сам сюда прискачет со своими джигитами... Всех вас изрубит, как солому! 

Джигит подскакал к стражникам, которые, сидя на толстом суку дерева, подтягивали на веревке отчаянно бившегося старика. Косым ударом сабли джигит перерубил веревку. Оба палача упали с дерева. 

- Развяжите старику руки, или я снесу вам головы! 

Зрители помогли развязать лежащего старика и подняли его. 

- Здравствуй, тату Назар-Кяризек! - сказал джигит и соскочил с седла. - Садись скорее на моего коня! Ты рано собрался покинуть нас для плова в райских садах аллаха. 

- Вовремя прискакал, сынок Мусук! - ответил старик. - Эти бараньи головы должны были повесить нескольких богатых купцов, спрятавших свои запасы. А судьи получили от купцов подарки и поэтому схватили на дороге первых встречных бедняков и повесили их вместо купцов. И меня вздумали повесить! Постойте, гнусные шакалы! У меня недаром пять сыновей-джигитов! Я поеду к самому хану Баяндеру! Он свернет вам головы!.. 

Толпа шумела. Прохожие сбегались. Крики усиливались. Мулла, подобрав полы длинной одежды, быстро убегал. За ним спешили и стражники. Вдогонку палачам летели сухие комья земли. 

Мусук помог отцу взобраться на коня: 

- Я встретил двух знакомых пастухов и попросил их мне помочь. Хорошо, что мы не опоздали! 

- Хорошо, что у меня еще крепкая шея! Старый Назар-Кяризек не из таких, чтобы висеть, как туша, на потеху всему базару. Я отправляюсь на войну и вернусь оттуда славным батыром 1 с табуном коней!.. 

16. СОВЕТ ЖЕНЩИНЫ 

Назар-Кяризек возвращался в свою юрту, окруженный толпой кипчаков. Из соседних кочевий сбегались посмотреть на счастливца, выскользнувшего из крепкой петли всесильного кадия. Всякий хотел коснуться узды коня, на котором, подбоченившись, ехал старый Назар в козловой шубе, с кривой саблей на поясе. 

- Кто спас Назара? Где этот смельчак? 

- Его младший сын, Мусук! Он перерубил саблей веревку, а толпа камнями отогнала собак палачей. 

- Который его сын? 

- Да вон идет рядом, лихой, красивый! Он джигит хана Баяндера... 

- Тогда ему, пожалуй, ничего не будет! Хана Баяндера боятся больше, чем главного судью. 

Назар подъехал с важностью и торжеством к своей юрте. Теперь он мог показаться перед женой во всей славе. Ведь она ему твердила, чтобы он никуда не ездил, что он старый козел и ни к какому делу более не годится. А он возвращается теперь не менее знаменитым, чем сам хан Баяндер! 

Однако Кыз-Тугмас при виде Назара стала плакать навзрыд, точно ей привезли покойника: 

- Лучше бы ты умер, чем изо дня в день выдумывать разные затеи! Разве я не правду говорила, тебе ли ехать на войну? Не мог даже доехать до города, как уже попал и петлю! Больше от юрты и от меня не отойдешь ни на шаг!.. 

- Вот гиена, а не женщина! - закричал Назар. - Ничего не понимает! Если я спасся от петли самого кадия, значит, мне суждена великая дорога! Мне теперь ни меч, ни стрела не страшны! Я вернусь с войны если не ханом, так батыром, с табуном отборных коней. Меня все будут величать: "Салям тебе, ослепительный Назар-бай, батыр!". Завтра же поеду к самому главному монгольскому начальнику Субудай-багатуру. Он даст мне достойное место в своем войске! 

- Тошно тебя слушать, старая пустая тыква! 

Кыз-Тугмас махнула безнадежно рукой и скрылась в юрте. 

А Назар уселся около двери на обрывке кошмы. Перед ним теснились соседи, и он без конца рассказывал, как сам хан Баяндер подарил его сыновьям пять своих лучших коней из заповедных табунов, как хан обнимал его, и называл старшим братом и отцом, и расспрашивал, как лучше повести свой пятитысячный отряд и каким путем. Все, разинув рты, слушали, и дивились находчивости и смелости старого Назара, и говорили, что следовало бы устроить особый отряд под его начальством, что этот отряд будет особенно удачливым и вернется с большой добычей. 

Поздно вечером, когда любопытные разошлись, Кыз-Тугмас подсела к Назару, гладила его по руке и шептала: 

- И чего тебя на войну тянет? Оставайся дома! 

Назар раздувался от важности и твердил, что завтра он все-таки пойдет к самому важному из монголов Субудай-багатуру. Узнав о том, кто такой Субудай-багатур и какие у него причуды, Кыз-Тугмас сказала: