Леди метнула на меня быстрый взгляд, и в ее светло-карих глазах вспыхнул злой огонек. 

- Объясните мне цель этих расспросов, - резко сказала она. 

- Цель их может быть только одна: избежать неприятной для вас огласки. Давайте поговорим здесь иначе это уже будет не в нашей власти, а тогда выйдет хуже. 

Она побледнела еще больше и долго молчала. Потом вдруг посмотрела на меня и сказала дерзким, вызывающим тоном: 

- Хорошо, я согласна. Что вы хотите знать? 

- Вы переписывались с сэром Чарльзом? 

- Да, я писала ему раза два, благодарила его за великодушие и деликатность. 

- Даты этих писем вы помните? 

- Нет. 

- А вы встречались с ним лично? 

- Считанное число раз, во время его приездов в Кумби-Треси. Сэр Чарльз был очень скромный человек он не любил выставлять напоказ свои добрые дела. 

- Вы редко с ним переписывались, редко встречались, тем не менее он был настолько посвящен в ваши дела, что даже оказывал вам помощь! Как же это так? 

Она ответила на мой каверзный вопрос не задумываясь : 

- Мне помогали общими силами и другие джентльмены, которые знали мою печальную историю. Один из них был мистер Стэплтон, сосед и близкий друг сэра Чарльза. Он проявил ко мне исключительную доброту, и сэр Чарльз через него познакомился со мной. 

Я уже знал, что сэр Чарльз Баскервиль не раз поручал Стэплтону вести свои благотворительные дела, и поэтому счел такое объяснение вполне правдоподобным. 

- Теперь скажите: в своих письмах к сэру Чарльзу вы не настаивали на личном свидании? 

Она гневно вспыхнула: 

- Я считаю такой вопрос неуместным, сэр! 

- Простите, сударыня, но я вынужден повторить его. 

- Хорошо, я отвечу: конечно, нет! 

- Даже в день смерти сэра Чарльза? 

Румянец в мгновение ока схлынул с ее щек; лицо, смотревшее на меня, покрылось мертвенной бледностью. Пересохшие губы дрогнули, и я скорее увидел, чем услышал еще одно "нет". 

- Вам явно изменяет память. Я могу даже процитировать одну фразу из вашего письма. Там было сказано: "Умоляю вас, как джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов вечера". 

Мне показалось, что еще секунда - и миссис Лайонс потеряет сознание, но она поборола себя огромным усилием воли. 

- Значит, нет на свете порядочных джентльменов? - вырвалось у нее. 

- Вы несправедливы к сэру Чарльзу: он исполнил вашу просьбу. Но иной раз можно прочесть даже сожженное письмо. Теперь вы признаётесь, что писали ему в тот день? 

- Да, писала. Я не стану отказываться! - воскликнула она, вкладывая всю душу в свои слова. - Мне нечего стыдиться этого письма. Я просила его о помощи. Я была уверена, что, если мне удастся поговорить с ним, он не откажется поддержать меня. 

- Но почему вы назначили такой час для встречи? 

- Я узнала, что он уезжает на другой день в Лондон, возможно на несколько месяцев. А раньше я не могла прийти, на это у меня были свои причины. 

- Зачем же вы назначили свидание в парке? Разве нельзя было устроить его в доме? 

- По-вашему, женщина может явиться одна в такой поздний час в дом холостяка? 

- Хорошо. Что же было, когда вы пришли на свидание? 

- Я никуда не ходила. 

- Миссис Лайонс! 

- Клянусь вам всем, что для меня свято, я не ходила туда! Мне помешали. 

- Что же вам помешало? 

- Это мое личное дело, я не могу говорить о нем. 

- Следовательно, вы назначили свидание сэру Чарльзу в том самом месте, где его постигла смерть, и даже в тот же самый час, но сами туда не пошли? 

- Это святая правда. 

Все мои дальнейшие ухищрения ни к чему не привели, она продолжала стоять на своем. 

- Миссис Лайонс, - сказал я, заканчивая этот длинный и безрезультатный допрос, - вы не хотите говорить начистоту и тем самым берете на себя большую ответственность. Ваше положение весьма щекотливое. Если я обращусь к помощи полиции, вы убедитесь, насколько все это скомпрометирует вас. Допустим, что вы ни в чем не виноваты, но тогда зачем вам понадобилось с первых же слов отказываться от своего письма, которое было послано сэру Чарльзу в день его смерти? 

- Я боялась, что из этого будут сделаны ложные выводы и меня вовлекут в неприятную историю. 

- А почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил ваше письмо? 

- Если вы читали его, вам это должно быть ясно самому. 

- Я не говорил, что читал все письмо. 

- Вы привели на память целую фразу. 

- Только постскриптум. Я уже сказал вам, что письмо было сожжено, мне не удалось прочитать его целиком. Повторяю свой вопрос еще раз: почему вы так настаивали, чтобы сэр Чарльз уничтожил ваше письмо? 

- Это касается только меня. 

- Тогда вы тем более должны остерегаться публичного расследования. 

- Хорошо, я расскажу вам все. Если слухи о моей горькой судьбе дошли и до вас, то вы должны знать, что я вышла замуж опрометчиво и имею все основания сожалеть об этом. 

- Да, я кое-что слышал. 

- С тех пор муж, которого я ненавижу, не перестает преследовать меня своими домогательствами. Закон на его стороне, и мне каждый день грозит опасность, что он принудит меня к совместной жизни. Перед тем как написать письмо сэру Чарльзу, я узнала, что могу получить свободу, но для этого требовались деньги. Свобода даст мне все: душевное спокойствие, счастье, самоуважение - решительно все! Великодушие сэра Чарльза было хорошо известно, и я думала: если рассказать ему о своем горе, он не откажется помочь. 

- Так почему же вы не пришли на свидание? 

- Потому что за это время я успела получить помощь из других рук. 

- Тогда надо было написать вторично и объяснить, почему вы не можете прийти! 

- Я так бы и сделала, если б не прочла на следующее утро в газетах о его смерти. 

Рассказ получался довольно связный, и мои вопросы не могли поколебать его правдоподобие. Проверить все это можно было бы только одним способом: узнать, начала ли миссис Лайонс бракоразводное дело вскоре после трагической смерти сэра Чарльза. 

Она вряд ли осмелилась бы солгать, что не была на свидании, так как ей пришлось бы поехать в Баскервиль-холл в шарабане и вернуться в Кумби-Треси только к рассвету. Такую поездку не сохранишь в тайне. Следовательно, она говорит правду или по крайней мере часть правды.