- Кэбмен? 

- Вот именно. 

- Какая жалость, что мы не заметили его номера! 

- Дорогой мой Уотсон! Мне, правда, нечем похвалиться на сей раз, но неужели вы допускаете хоть на одну минуту, что я не заметил номера? Пожалуйста: две тысячи семьсот четыре. Впрочем, сейчас это нам ни к чему. 

- Не вижу, что вы могли еще сделать. 

- Увидев его, я должен был немедленно повернуть в противоположную сторону, не спеша взять кэб и на почтительном расстоянии следовать за первым. А еще лучше было бы поехать прямо к отелю и ждать дальнейших событий там. Этот таинственный незнакомец проводил бы Баскервиля до дверей, и мы с помощью его же собственного приема могли бы проследить, куда он потом денется. А теперь наш противник поразительно ловко воспользовался моей неуместной поспешностью, которая выдала нас с головой и сбила меня со следа. 

Во время этого разговора мы медленно шли по Риджент-стрит, уже не видя перед собой доктора Мортимера и его спутника. 

- Теперь не имеет никакого смысла наблюдать за ними, - сказал Холмс. - Их тень исчезла и больше не появится. Надо посмотреть, какие козыри у нас на руках, и смело бить ими. Вы хорошо разглядели лицо этого человека в кэбе? 

- Лицо нет, а бороду разглядел. 

- Я тоже... а отсюда следует, что борода была, по всей вероятности, фальшивая. Когда умный человек пускается в такое рискованное, требующее особой осторожности предприятие, ему нужна борода для маскировки. Зайдемте сюда, Уотсон. 

Холмс завернул в одну из рассыльных контор этого района, начальник который встретил его с распростертыми объятиями. 

- Ага, Уилсон, я вижу, вы не забыли, как мне посчастливилось помочь вам в том маленьком дельце! 

- Что вы, сэр, разве это забудешь? Я вам обязан своим честным именем, а может, и жизнью. 

- Вы преувеличиваете, друг мой] Кстати, Уилсон, мне помнится, у вас был один мальчуган, по имени Картрайт, который проявил большую сообразительность во время расследования вашего дела. 

- Да, сэр, он и сейчас у меня работает. 

- Нельзя ли его вызвать? Благодарю вас. И еще будьте любезны разменять мне вот эти пять фунтов. 

На зов начальника явился четырнадцатилетний подросток с живым, умным лицом. Он стал перед нами, с благоговением глядя на знаменитого сыщика. 

- Дайте мне "Путеводитель по гостиницам", - сказал Холмс. - Благодарю вас. Смотри, Картрайт, вот это - названия двадцати трех гостиниц в районе Черинг-кросс. Видишь? 

- Да, сэр. 

- Ты обойдешь их все по очереди. 

- Слушаю, сэр. 

- И для начала будешь давать швейцарам по шиллингу. Вот тебе двадцать три шиллинга. 

- Слушаю, сэр. 

- Ты скажешь, что тебе нужно посмотреть мусор, выброшенный вчера из корзин. Объяснишь это так: одну очень важную телеграмму доставили по ошибке не в тот адрес, и тебе велено ее разыскать. Понятно? 

- Да, сэр. 

- Но на самом деле ты будешь искать страницу газеты "Таймс", изрезанную в нескольких местах ножницами. Вот номер "Таймса", а страница нужна вот эта. Ты сможешь отличить ее от других? 

- Да, сэр. 

- Швейцары будут, конечно, отсылать тебя к коридорным, ты и им дашь по шиллингу. Вот тебе еще двадцать три шиллинга. В двадцати случаях из двадцати трех, вероятно, окажется, что мусор из корзин выкинут или сожжен. Но в трех остальных гостиницах тебе покажут груду бумаг, среди которых ты и поищешь эту страницу. Шансов на удачу очень мало. На всякий случай даю тебе еще десять шиллингов. К вечеру телеграфируй мне, на Бейкер-стрит, как у тебя обстоят дела... А теперь, Уотсон, нам с вами осталось только запросить по телеграфу о кэбмене номер две тысячи семьсот четыре, после чего мы заглянем в какую-нибудь картинную галерею на Бонд-стрит и проведем там время, оставшееся до завтрака. 

Глава V. ТРИ ОБОРВАННЫЕ НИТИ 

Шерлок Холмс обладал удивительной способностью отрешаться от мыслей о делах. Он весь ушел в созерцание полотен современных бельгийских художников и за два часа, по-видимому, ни разу не вспомнил о странной истории, в которую силой обстоятельств вовлекло и нас. Всю дорогу от картинной галереи до отеля "Нортумберленд" он говорил только о живописи, несмотря на то, что понятия его в этой области отличались крайней примитивностью. 

- Сэр Генри Баскервиль ожидает вас наверху, - сказал нам дежурный по вестибюлю. - Он просил сразу же провести к нему гостей. 

- Вы не разрешите мне посмотреть списки ваших постояльцев? - спросил Холмс. 

- Пожалуйста, сэр. 

После фамилии "Баскервиль" в книге были еще две записи: "Теофилиус Джонсон с семьей, из Ньюкасла" и "миссис Олдмор с горничной, из Элтона". 

- Не тот ли это Джонсон, которого я когда-то знал? - сказал Холмс дежурному. - Он адвокат, седой и немного прихрамывает? 

- Нет, сэр, мистер Джонсон - владелец угольных копей, еще не старый джентльмен, ваших лет. 

- Вы уверены, что он не адвокат? 

- Уверен, сэр. Мистер Джонсон наш частый гость, мы его знаем не первый год. 

- Да? Ну, не спорю. Миссис Олдмор... Я где-то слышал эту фамилию. Простите меня за любопытство, но иной раз бывает так, что ищешь одного знакомого, а находишь другого. 

- Миссис Олдмор женщина слабого здоровья, сэр. Ее муж был когда-то мэром Глостера. Она останавливается только у нас, когда приезжает в город. 

- Благодарю вас. Вероятно, я спутал ее с другой леди... Эти вопросы помогли нам установить один очень важный факт, Уотсон, - продолжал Холмс вполголоса, пока мы поднимались по лестнице. - Теперь нам ясно, что люди, которые так интересуются нашим другом, остановились не здесь. Значит, старательно наблюдая за каждым его шагом, в чем мы уже убедились, они так же старательно избегают попадаться ему на глаза. А это говорит о многом. 

- Например, о чем?